– Помню, однажды ночью, – сказал Клеменс, выпуская изо рта сигарный дым, – она сетовала на свои боли, убежденная, что они обещают скорую смерть… Бедняжка почти так же мнительна, как и я… Так вот, я с удивлением обнаружил, что список ее жалоб почти целиком совпадает с перечнем симптомов, от которых я незадолго до того полностью избавился!
Подводы уже проехали, и экипаж двинулся дальше по мощеной дороге, плавно огибавшей пологий холм.
– Я сказал ей… – продолжал Клеменс, – я сказал ей: «Гарриет, мой врач только что вылечил меня от всех этих неприятностей!» – «Какие лекарства он вам прописал?» – спросила маленькая миссис Стоу. «Никаких лекарств! – отвечал я. – Врач просто велел мне сделать двухмесячный перерыв в моих вредных привычках: не пить сверх меры, не курить без остановки и не разражаться потоком божбы по поводу и без повода. Так что бросьте пить, браниться скверными словами и курить месяца на два, и станете как огурчик!»
Он сквозь дым вгляделся в попутчиков, убеждаясь, что они по-прежнему внимательно его слушают.
– «Мистер Клеменс! – воскликнула она. – За мной никогда не водилось ни одной из этих ужасных привычек!» – «Никогда?» – переспросил я, ибо, должен сознаться, господа, пришел в ужас. «Никогда», – повторила Гарриет Бичер-Стоу, плотнее кутаясь в шаль от ночной прохлады. «Что ж, моя дорогая, – с безграничной грустью произнес я, – коли так, для вас нет никакой надежды. Ваш воздушный шар падает, а у вас нет балласта, который можно выбросить из корзины. Вы всю жизнь пренебрегали своими пороками».