– Любовь, – начала Шаллан, отчасти лишь ради того, чтобы их отвлечь, – подобна куче чулльего навоза.
– Воняет? – уточнил Балат.
– Нет, просто от того и от другого не уберечься, как ни старайся.
– Глубокая мысль для той, кто распрощался с детством лишь пятнадцать месяцев назад, – произнес Виким с коротким смешком.
– Любовь подобна солнцу, – со вздохом сказал Балат.
– Ослепляет? – предположила Шаллан. – Она белая, теплая, мощная – но может и сжечь?
– Возможно, – согласился Балат, кивая.
– Любовь подобна гердазийскому лекарю, – выдал свою версию Виким, глядя на сестру.
– В каком смысле? – спросила Шаллан.
– Вот ты и объясни, – ответил Виким. – Мне интересно, что ты придумаешь.
– Хм… От обоих испытываешь неудобство? Нет. О-о! Есть лишь одна причина, чтобы с ними связаться, – удар по голове чем-то тяжелым!
– Ха! Любовь подобна испорченной пище.
– Нужна, чтобы не умереть, – тут же подхватила Шаллан, – но от нее еще и сильно тошнит.
– Отцовский храп.
Она содрогнулась.
– Пока не испытаешь это на себе, не поймешь, до чего он способен затмить все вокруг.
Виким тихонько рассмеялся. Вот буря, до чего же приятно видеть, как он смеется!
– Прекратите это, – велел Балат. – Говорить такие вещи неуважительно. Любовь… любовь подобна классической мелодии.
Девушка ухмыльнулась:
– Если закончить выступление слишком быстро, слушатели будут разочарованы?
– Шаллан! – воскликнул Балат.