Рассказ о бывшем начальнике крошечной зимовки «Остров Домашний» в архипелаге Северной Земли Александре Павловиче Бабиче.

Полярная станция «Остров Домашний» была  законсервирована во время войны в августе 1941 г,  во главе с Борисом Александровичем Кремером, два тяжелейших года, 1941-1943, вел непрерывные наблюдения за погодой, за Ледовитым морем, в котором таились германские подводные лодки.

Почти 20 лет жизни Александр Павлович Бабич отдал морю и Арктике. Это был скромный, мужественный, надежный человек. Он с особым блеском проявил себя весной 1938 г, когда через Котельный пролег маршрут самолетов, спешивших на выручку к населению «Лагеря трех кораблей» - экспедиции Р. Л. Самойловича.

В рапортах на Большую землю начальник полярной станции «Остров Котельный» В. И. Соколов (он погиб в годы Отечественной войны) неоднократно подчеркивал роль радиста Бабича в успехе спасательной операции. Почти двести эвакуированных нашли временный приют на Котельном, где четверо обитателей зимовки делали для них все, что было в их силах. За ту работу А. П. Бабич одним из первых в Арктике получил звание «Почетный полярник».

Весной 1941, перед самой войной. Бабич, Еремин, Горяченко, проявили инициативу остаться на повторную зимовку. Начальник Главсевморпути Герой СССР И. Д. Папанин одобрил инициативу.

Но через несколько месяцев Папанин приказал снять передовиков с зимовки и доставить их в Диксон, а станцию «Остров Домашний» временно законсервировать. Что произошло?

Возник конфликт между нервозным метеорологом Горяченко и малограмотным механиком-разнорабочим Ереминым. Бабич не выдержал и дал в Москву радиограмму с просьбой заменить разбушевавшегося метеоролога. Однако 22 июня началась война, а Папанин прислал гневное распоряжение закрыть станцию и вывезти её персонал на материк.

Бабич возмущался, не выбирая выражений. Как выяснилось впоследствии, метеоролог Горяченко очень внимательно слушал и запоминал эти выражения, а также рылся тайком в личных вещах и бумагах начальника, выискивая «вещдоки», и через несколько недель все высказывания Бабича ему же сполна процитировали «компетентные органы»… В самых последних числах августа на Домашний пришел ледокольный пароход «Садко»(через считанные дни он погиб в Карском море, а его капитан А. Г. Корельский был расстрелян) и увез на Диксон всех троих зимовщиков. Ещё на судне Бабича поместили в отдельную каюту и приставили к ней часового, а на берегу передали работникам НКВД, которые доставили арестованного в Красноярск и посадили в одиночную камеру. Все его личные вещи остались на Диксоне, владельцу же было заявлено, что на том свете ему не понадобятся никаких личных вещей!

Начальник транспортного отдела краевого НКВД требовал, чтобы подследственный подписал обвинительное заключение, пообещав в случае неповиновения переломать ему ребра. Но Бабич упорствовал- достаточно познакомиться с предъявленными ему обвинениями.

Оказывается, уже в 1916 г он находился в рядах «действующей турецкой армии, орудовавшей против советской власти на юге России»…Затем, будучи офицером деникинской контрразведки (в 19 лет), Бабич после разгрома бежал за границу, где был завербован разведками нескольких держав. Далее, вся его жизнь советского моряка и полярника была лишь изощренной маскировкой, мешавшей органам раскрыть матерого шпиона. Однако в августе 1941 г он все-таки попался, ибо замыслил захватить ледокольный пароход «Садко» и передать его в руки фашистов, чьим агентом он был с 1922 г. Есть данные о том, что в 1941 г ни одна фашистская подводная лодка или надводный корабль не проникали в Карское море, рейды гитлеровцев начались летом 1942 г, когда диверсанта уже не было ни в Арктике, ни в красноярской тюрьме…

7 января 1942 г Военный трибунал приговорил А. П. Бабича к расстрелу. 75 суток просидел он в камере смертников, и тут ему объявили, что расстрел заменяется 10 годами лагерей. В конце апреля 1942 г его, опухшего от голода направили в Бурятию на «Джидокомбинат» на рудник «Первомайский», который пользовался мрачной репутацией.

К осени его догнала цинга, а ведь сколько раз он уходил от нее на зимовках! Ноги покрылись гноящимися язвами, скоро он уже не мог двигаться. С первыми морозами его чуть ли не волоком переправили на Инкур, где велась работа в открытых забоях. Теплая одежда и продукты питания не выдавали.

Наиболее непокорных лагерные власти отправляли на гибель в штрафную точку под названием Баянгол, и Бабич оказался там.

Неожиданно Бабич угодил в «вензону», поскольку у него обнаружили сифилис: лагерные эскулапы посчитали гноящиеся раны на ногах венерической болезнью. Он признал себя сифилитиком и, таким образом, попав в вензону, остался жив…

«Для поднятия трудоспособности» его избил комендант лагеря. Два месяца Бабич не в состоянии был слезть с нар. За непослушание последовала ссылка на рудник «Первомайский».

Осенью 1944 на руднике был открыт «контрреволюционный заговор». В апреле 1946 г Бабичу дали 10 лет.

А через год он пишет кассацию и объясняет причину долгого молчания: «В период Отечественной войны моя жалоба была бы неуместна, так как война налагала на всех граждан СССР, а тем более на органы власти, более серьезные обязанности, чем разбор судебных дел отдельных лиц. Тем более что после решения Особого Совещания я убедился, что никакого правосудия в нашей стране не существует…Советское правосудие является лишь ширмой, за которой скрывается грязь, подтасовка и произвол советских чиновников».

Пять лет он сносил истязания - и вот решился высказать все, что думал, прямо в лицо одному из вершителей «всесоюзной» расправы. «Таким образом,-пишет Бабич,- я имею 13 лет заключения, не имея фактически ни одного преступления ни перед людьми, ни перед Родиной…Зачем я потерял здоровье, силы, духовное равновесие, пытаясь на протяжении такого длительного времени доказать свою правоту?»

Промучившись в Джидинских лагерях более восьми лет Александр Бабич, моряк, полярник, муж и отец троих детей, сын и брат, умер 14.07.1950 на берегу реки Джиды, притока красавицы Селенги, впадающей в «священный Байкал».

За два месяца до кончины он отправил последнее письмо в Ленинград дочери. В нем были такие строки: «Иногда я искусственно убеждаю себя, что я продолжаю зимовку и просто в силу обстоятельств не могу возвратиться на Большую землю вот уже 11 год…Но ведь когда-то и эта «зимовка» кончится?!»