Цитаты из книг — Вольфганг Хольбайн

Взгляд Александра ясно давал понять, что он не намерен вести дискуссию на эту тему. Подобные споры возникали между ними постоянно. Все эти три дня их разговоры, похоже, вращались по замкнутому кругу. Но тут зазвонил телефон и избавил Шнайдера от необходимости продолжать этот неприятный разговор, в ходе которого ему…

Он попытался открыть глаза. В первый момент ему показалось, что он не сможет этого сделать, но затем он почувствовал, как его веки послушно приподнялись, однако он видел очень смутно. Красноватое мерцание, которое пробивалось сквозь его опущенные веки, не стало светлее. С его зрением что-то было не в порядке. Или он…

Бреннер выплыл из душного, сладковато-теплого, обволакивающего тумана сновидения и провалился в новый кошмар. Ему стало жарко, и он ощутил смолистый запах горящей древесины, который совершенно не вписывался в картину этого сна. Всю сцену освещал мерцающий темно-красный свет, напоминающий чем-то огонь зажженных факелов —…

Шнайдер не совсем понял, о чьем благополучии идет речь — о его собственном или благополучии Бреннера; да это было и неважно. — Я отказываюсь принимать участие в подобной игре, — заявил он. — Это циничные расчеты. Вы хотите принести в жертву одну человеческую жизнь, чтобы спасти сто человек? Или, может быть, пожертвовать…

— Я не намерен чинить вам; препятствия, монсеньор, — начал Шнайдер, идя на уступки. Он намеренно назвал Александра “монсеньором”, не спуская с него глаз и следя за его реакцией. Поскольку профессор до сих пор — а ведь прошло уже три дня, черт возьми! — не знал, с кем он, собственно, имеет дело, он опускал прямое обращение…

— Нет, — заявил Александр и встал, сделав властный жест. С ним внезапно произошла удивительная перемена. Теперь он не был похож на постоянно улыбающегося, добродушного старика. Осанка и тон Александра выдавали в нем человека, облеченного властью. — Никакой полиции! Я сам займусь этим человеком. И не давая возможности…

— Одно подчас очень трудно отделить от другого, — перебил его Александр, но Шнайдер не обратил внимания на его довод. — Возможно. Но я отказываюсь впредь терпеть и молча, бездействуя, наблюдать за тем, что вы делаете с этим человеком. Вы же причиняете ему непоправимый вред, а затем говорите о каком-то духовном здоровье!…

— “…и в небе и в земле сокрыто больше, чем снится школьной мудрости, Горацио”, — процитировал Шнайдер довольно легкомысленным тоном. — Вот именно, — кивнул Александр. — Лично я выразил бы это по-другому, но все равно суть проблемы схвачена вами. Шнайдер целых пять секунд пристально разглядывал старика совершенно молча, с…

— Ах, перестаньте! — сердито отмахнулся Шнайдер, задев при этом рукой телефон и чуть не сбросив его со стола. Он сразу же спохватился и водрузил аппарат на прежнее место. Однако этим жестом Шнайдер снова выдал себя с головой, показав собеседнику всю глубину своего гнева и возмущения. Должно быть, он выглядел сейчас просто…

Можно дурачить всех людей некоторое время или нескольких людей все время, но нельзя дурачить всех людей все время.

Дом всегда похож на огромное живое существо, у которого есть свой собственный пульс, свои собственные шумы — звуки жизни. Но в этом доме не было слышно ничего подобного. В нем царила тишина, абсолютная тишина. Этот дом был мертв.

А теперь, малыш, мы с Бобби посвятим тебя в таинство рыбной ловли. Вот увидишь, стоит тебе только войти во вкус — и ты уже никогда не сможешь от этого отказаться.

Если речь идет о том, чтобы признать красоту и преимущество собственного места проживания, то многие люди ведут себя поистине странно: они проявляют невероятную зоркость по отношению к мельчайшим деталям и прилагают много стараний, чтобы обнаружить и разглядеть какую-нибудь одну-единственную листовую тлю на пространстве в…

- Странные вы, люди, существа. С одной стороны, вы способны на поразительные вещи, а с другой, ведете себя хуже животных. 184

Истина может приносить боль, но это лучше, чем постоянное разочарование, которое испытываешь, отказываясь от истины

Неужели человеку так необходимо, не сдерживаясь, высказывать свою враждебность или же — в лучшем случае — насмешку и презрение тем, кто выглядит не так, как он?

Почему подобные злоключения всегда случаются в первую очередь с бедняками?» — подумал я. — Потому что для этого есть причина, Роберт, — ответил Говард. Я вздрогнул и растерянно посмотрел на него. И только теперь до меня дошло, что я задал вопрос вслух. — Причина? Говард кивнул: — Им редко улыбается счастье, Роберт. А зло…