Рецензии

Не ищите логики и последовательных рассуждений в этой книге; произведение Эмили Раскович скорее территория чувств, диких, сносящих все на своём пути, подобно разрушительному ветру, загадочных даже для их обладателей...

Переплетение нескольких и очень трагичных историй абсурдно и вместе с тем магически притягательно для читателя: как же интересно все-таки обыгрывается автором такая банальная на первый взгляд тема любовного треугольника. Уэйд в одночасье потерял и любимую жену Дженни, и обожаемых дочек, Джун и Мэй. Теперь Дженни в тюрьме отбывает пожизненное наказание за убийство одной из дочерей, вторая дочка навсегда исчезла. Ко всем потерям прибавляется еще одна (или то долгожданное избавление от свербящей изнутри боли? Как знать...) - постепенная утрата памяти. Но где-то там, в глубине сердца, изо дня в день кровоточит эта незаживающая рана, напоминая - только вот о чем?...Новый брак счастья не принес: ни ему, ни Энн, которая намного моложе его. Разве можно чем-то заглушить боль, разве время лечит? Оставьте эти наивные попытки облегчить страдания неисправимым романтикам, добро пожаловать в суровый мир Айдахо.

Само начало книги уже явственно готовит читающего к тому, что повествование будет мрачным, безысходным, не оставляющим ни капли надежды. Рассказы о смерти и последующее описание сцен жестокости еще более убедят нас в этом. Любовь не всесильна, как бы нам не хотелось верить в обратное: Энн не в силах перечеркнуть прошлое любимого мужа или хотя бы чуточку облегчить его страдания, Уэйд же не в силах отвернуться от былого - ужасающего-кровавого - но все же его былого...Это мучительное сосуществование, называемое отчего-то любовью и браком, больше похоже на поле битвы. И занять место соперницы оказывается невозможно: ненависть так же, как и любовь, трудно вывести из сердца. Там же, в исправительной женской колонии, одна потерянная женщина все так же ждет его посещения...

В этой истории нет объяснений, нет логики, нет сколько-нибудь вразумительного финала. Скорее это беспросветная история боли, которая ожесточает сердца и выматывает душу, почти ничего не давая взамен.

Дни Энн, впрочем, как и ее воспоминания, большей частью скрашены музыкой и песнями (она преподает в школе игру на фортепиано и вокал), и вот это - единственное светлое, что есть в книге. Одна песня рефреном проходит через весь роман, токая и удивительно прекрасная, одинаково подходящая всем невольным участникам этого любовного треугольника:

Любовь сама как ветерок,
И вот мы в осень сметены.
Ты улетаешь, как листок,
Сними портрет с моей стены...

Забвение - радость или боль - такой вопрос будто бы задает автор читателям, только вот ответ на него у каждого свой...

Роман Филиппа Майера слегка напомнил мне рассказ "Серая дрянь", авторства Кинга. Не сюжетом, конечно, но общей атмосферой. У Кинга серая дрянь - это какое-то неуловимое нечто; чертовщина, которая заводится там, где пустота. Или, говоря языком ЕГЭ-шных сочинений, где нет "нравственного и духовного развития". В общем, в застойном состоянии болота и разложения. У Майера роль серой дряни играет ржавчина, которая заполонила место действия романа, захолустный городок в Пенсильвании. Повествование разворачивается на двух уровнях: на фоне места действия в целом: природа, сам город, общество - всё приходит в запустение; и во внутреннем мире главных героев. Это, на мой взгляд, очень выгодный приём, так как подобным образом личные драмы персонажей, которые с другого ракурса могут показаться совсем мелочными, выглядят на фоне угнетающих пейзажей более величественно.
"Американская ржавчина" - это роман, в котором никого не жаль, никому не сопереживаешь. Скорее, испытываешь исследовательский интерес, наблюдая, как мыши бегают в лабиринте. Мне кажется, для того, чтобы читатель ни к кому особо не привязывался, Майер в каждой главе рассуждает от лица одного из ключевых персонажей, а их довольно много. Таким образом, ситуация видится с разных сторон, и то, что с позиции одного персонажа могло бы показаться настоящей подлостью, в глазах другого предстаёт как единственный верный выход. Да, менять фокус зрения в каждой главе - отличное композиционное решение, в противном случае роман мог бы превратиться в бесконечную ментальную жвачку главного героя. А так он потрясающе держит в напряжении, вплоть до самых последних страниц, приводя в итоге к действительно интересному и неординарному финалу.
Никто из героев мне не понравился, кроме, разве что, Айзека Инглиша в чём-то, да и он оставляет несколько гаденькое ощущение. Есть в нём что-то неуловимо скользкое и нечистоплотное. Показалось, что, изображая этого персонажа, Майер вдохновлялся образом Оскара Мацерата из "Жестяного барабана" Грасса (тем более в романе есть отсылка к этому произведению): персонаж-"Малыш" с более чем нестандартным мышлением, одновременно развитый не по годам, но в то же время глубоко инфантильный. Остальные персонажи особого интереса не вызвали, но наблюдать за тем, как же развернётся вся эта история, было всё равно увлекательно. Поразмыслив, что же не так с персонажами романа, я пришла к выводу, что все они, во-первых, зависимы (каждый мог бы поступить как-то иначе, изменить свою жизнь, но... и за этим "но" кроются совершенно разные обстоятельства), во-вторых, безнадёжно подавлены обстоятельствами как своего взросления, так и нынешней жизни. События и фон, на котором они разворачиваются, похож на закольцованное время и место, временную петлю. И как бы далеко ты не ушёл оттуда - всё равно вернёшься обратно. Кажется, что чтобы разорвать этот замкнутый круг, с необходимостью должно случиться что-то экстраординарное, и случается нелепое убийство, которое приводит к череде определённых событий, как вовне, так и внутри персонажей. Это должно было случиться, чтобы произошли необходимые изменения. И на протяжении этого огромного романа с нетерпением ждёшь развязки, чтобы узнать, окончательно ли персонажи погрязнут в ржавчине своего захолустья, или трагические события станут началом новой, более счастливой и сознательной жизни?

Когда-то Уэйд Митчелл был счастлив. Когда-то у него была любимая семья: жена Дженни и две прелестные дочери Мэй и Джун. Когда-то его жизнь, его память и его мысли принадлежали ему. Но теперь всё по-другому... Нет больше любимой жены, чудесных дочурок, беспечного счастья, наполненного картинками счастливой семейной жизни. Теперь есть новая молодая жена, боль в сердце и расползающаяся чёрная дыра памяти, постепенно затягивающая воспоминания Уэйда в своё ненасытное чрево.

Сложно сказать, стоит ли сострадать Уэйду, наблюдая за его прогрессирующей деменцией. С одной стороны, это, несомненно, тяжёлая болезнь, которая постепенно ведёт к деградации человека. С другой стороны, болезнь ограждает его от воспоминаний о случившейся трагедии, которую вряд ли можно пережить, не лишившись душевных сил.

Был обычный солнечный день. Семья вчетвером отправилась в лес за дровами. Приподнятое настроение, приятная усталость, детский смех на опушке. И одно чёткое движение руки решает судьбу всех четверых. Теперь малышка Мэй мертва, её сестра исчезла, их мать сидит в колонии за убийство собственной дочери, а Уэйд отказывается понять причину, почему всё так случилось.

Энн, новая жена Уэйда, наоборот, в некой своей одержимости пытается проникнуть в суть трагедии и мысленно пройти тот путь, который привёл счастливую семью в точку невозврата. Её навязчивая идея не помогает ей обрести счастье в браке, она лишь провоцирует агрессию в близком человеке, который не хочет об этом вспоминать. Энн можно простить – пытаясь реконструировать тот мрачный день и достучаться до правда, она надеется обрести покой для Уэйда и для себя. Надо отдать ей должное, мужа она любит очень сильно, несмотря ни на разницу в возрасте, ни на ужасное событие, благодаря которому их брак стал возможен. Вот только Мэй уже не вернуть, а призрачная надежда найти Джун улетучивается с каждым биением сердца её душевно истерзанных родителей.

Несмотря на трагически печальный сюжет, роман невероятно красив и в чём-то даже поэтичен. Возможно, всё это благодаря изящному слогу автора, создающему великолепные описания природы, лиц, эмоций. Для любителей сложных историй в красивом исполнении этот роман может стать приятным открытием

Потрясающая своей необычностью вещь. Хотя это не первое моё знакомство с творчеством Фоера, я всё равно был изрядно удивлён, хотя и знал, чего ждать. Сразу, чтобы прояснить ситуацию, отмечу, что восторженное удивление явно не единственная из возможных реакций. Спектр эмоций, что способен породить текст, широк до невероятности, и где-то там, на другом его конце, вполне возможно притаились непонимание и раздражение. "Последняя иллюминация" - явно не из тех книг, что нравятся всем (что невозможно в принципе) или хотя бы большинству (что часто идёт рука об руку с попсовостью и китчем). Но уж если вы оказались с Фоером на одной волне, удовольствие от книги получите громадное.

Самое-самое главное, что нужно знать: Фоер изрядный символист. Ага, прямо как те ребята из Серябряного века, для которых форма была важнее содержания. Красной нитью сквозь роман проходят видения, дневниковые записи, кусочки внутренних монологов, которые нормальными назвать нельзя ну совершенно никак. Броский и запоминающийся образ автору гораздо милее такой эфемерной вещи, как сюжетная логика. Коробки с памятью, книга печалей Брод, Времямер, узелки, что вяжет Софьевка. Если читали "Жутко громко, запредельно близко", то прекрасно понимаете, о чём я. Совершенно то же фокусничанье, ювелирная работа над организацией текста, диалогами, ритмикой фраз. И ещё - Фоер потрясающе афористичен. Это как раз тот случай, когда автор умеет формулировать свои мысли по-настоящему эффектно и красиво. Взять хотя бы размышления Брод о боге и любви. Вообще, "историческая" часть книги мне понравилась куда больше. Штетл, в котором живут герои, предстаёт своего рода микрокосмом, замкнутым и чудным мирком, неподвластным нормальной человеческой логике. И пускай многие из здешних диковин жестоки и недобры, тем притягательней для нас становится текст. Если чуточку поиграть в сравнения, то перед нами что-то вроде стеклянного шара с городком внутри. Вот только город сожжён, лежит в руинах, и вовсе не снег, а пепел медленно оседает на почерневшие кровли игрушечных домиков. Жутко и завораживающе. Пожалуй, что-то вроде Макондо Маркеса, а это в моих устах один из сильнейших комплиментов.

Отнесённая же к настоящему времени часть романа написана совсем по-другому, хоть и объединена с исторической множеством хрупких мостиков. Действительно, ведь лейтмотив романа - проходящая сквозь года память. Память о любви, жертве и искуплении. А ведь это - нечто, неподвластное времени. Прошлое никуда не делось, оно притаилось и ждёт. В забытых коробках с пожелтевшими от времени фотографиями, в перезвоне колец, которыми однажды обменялись далёкие предки героя, в судорожном биении о кожу крови, которая рвётся на свободу. И будут слёзы, и боль, и вскрытые бритвой вены, и память будет жить дальше. На самом деле странно делить роман на части, ведь он - о непрерывном. За изменчивостью формы Фоер прячет единство содержания. Местами уморительно смешная, наивная и нелепо-исковерканная исповедь Саши коснётся вас не сразу, точно так же, как не сразу станут вам понятны хитросплетения исторических обстоятельств и вычурная символика, которой переполнена история Брод. Да, Фоер проделал грандиозную работу над языком, создал целую систему псевдоправил, которые позволили вывернуть речь наизнанку, выкрутить совершенно непередаваемым образом, сохранив при этом полную ясность. Но постепенно сквозь внешнюю антуражность проступает главное. По мелочам, в деталях, в прощальном "бесхитростно", в скособоченной идиоме об утраченном времени, которая, кажется, куда точнее и ярче оригинала. Подлинная искренность, как бьющийся о стенки фонаря светлячок. Один за другим во тьме зажигаются огни. и наступает иллюминация. Полная. Безжалостная.

Возможно, вам не понравится то, что вы увидите. Возможно, вы сочтёте роман дешёвой попыткой сыграть на неизбывной человеческой жалости и сострадании. Вы будете в своём праве. Но только так и можно говорить об ужасном. О войне, о холокосте, о башнях-близнецах в конце концов. Нам всё кажется, что это уже в прошлом, что давно стало сухими строчками исторических очерков. Вместе с Ремарком мы удивляемся тому, как из миллионов трагедий, сонма маленьких армагеддонов, выплавляется бездушная и мёртвая статистика. Вместо феникса из пепла человеческих душ возрождается какой-то ужасный и отвратительный кадавр, чучело. Такова арифметика страдания: сумма бесконечно меньше составляющих её слагаемых. И именно потому прав Фоер, показывающий нам драму человека, а не человечества. Только так можно пробудить память, только так понять, что стоит за каждой из миллионов смертей. Только так можно исправить счёт. Вот потому-то я и считаю этот роман превосходным. Но предсказывать, понравится ли он вам, конечно, не берусь. В конце концов, мы ведь люди, а не фигурки-статисты.

Теория заговора в действии: никогда не обратил бы внимания на роман, если бы мне в метро среди грохота вагонов не шепнули, что издаётся некий Данилевский. В сети была информация только про пробный тираж, осевший в Екатеринбурге, и пара-тройка крупнозернистых фоток. Потом роман появился к заказу только лишь в одном интернет-магазине, потом этот заказ отменили, так как закончилась первая партия привезённого тиража. Это уже начало немного нервировать, и целая неделя прошла в судорожном ожидании, когда же он появится снова. Наконец, завладел. Это штучный товар.

Чтобы вообще понять, откуда ноги растут у романа Данилевского, перед чтением "Дома листьев" (2000) надо, наверное, немного подготовиться и прочитать "Дом, который построил Тил" - совсем коротенький рассказ Хайнлайна, в оригинале "...And He Built a Crooked House" (1941); рассказ есть в замечательной озвучке передачи "Модель для сборки", я его даже давным давно по радио слышал. Вообще, "Дом листьев" скорее похож на подробный киносценарий, амбициозный и блокбастерный, с попыткой кинематографического построения текста. Иногда этот кинематографический текст начинает напрямую отражать внутреннее состояние героев, закручивается и переворачивается, невольно заставляя и читателя в уютненьком пледе испытывать нечто схожее - это уже попытка автора вызвать нешуточную эмпатию к героям. Обе попытки, про кино и про эмпатию, удаются. Я сегодня даже, досматривая "Воскрешая мертвецов" Скорсезе (1999), обнаружил пару ну совсем идентичных роману сцен, причём сцены Данилевским не были спёрты, просто он излагает на таком же универсальном киноязыке, он показывает, а не рассказывает.

Томину о 750-ти листах сложно, но чертовский приятно держать в руках. Я читал в метро и самозабвенно вертел туда-сюда, следуя за извивами верстки. Внутри сохранено оформление зарубежного чёрно-белого издания, все коллажи, рисунки и схемы на месте. Отдельно хочется отметить гениальную обложку. На первый взгляд - ничего особенного, ну, лабиринт, ракушка какая-то. Потом по мере чтения начинаешь потихоньку любоваться тем, как свет струится по глянцевым полосочкам схемы лабиринта, будто ища выход. Потом, когда просекаешь, что это на самом деле за ракушка, при каждом взгляде на обложку становится реально не по себе. И так до самого конца.

Быков в предисловии слегка спойлерит финал. Совсем слегка, но некоторую долю финального впечатления и кайфа убивает. Поэтому, в который раз, не читайте предисловия перед любым произведением, особенно перед советскими романами и переводами, особенно от советских редакторов и переводчиков, любителей глубокого анализа, на деле часто оборачивающегося талантливым пересказом сюжета, в попытке убедить всех, что уже они-то главную мыслю просекли и щас всё нам на блюдечке эцсамое как в лучших домах. Потом все предисловия прочитаете, не завянут помидоры. Не читайте примечания параллельно с романом, особенно если те упрятаны в самый конец тома - это же натуральное издевательство. Позвольте тексту свободно бежать по венам. Сконструируйте свою версию текста, отличную от критической, от редакторской, читатель это всегда главное действующее лицо в любой книге. Особенно в "Доме листьев". Но не теряйте нужного и важного, у хитрых авторов оно иногда бывает спрятано. Я вот совершенно неожиданно обнаружил зашифрованную (?) в тексте фразу: "Пожалуйста, пожалуйста, дай мне важность видеть отчётливо в ином свете." И не пропустите самую последнюю страницу, совсем в конце, ту, которая после всех дополнений и указателя. Возможно, вся разгадка спрятана в ней.

"Мне кажется, что спасти себя книга сможет, только став штучным товаром, бросив вызов не только цифровой, но и некоторым образом — гутенберговской эпохе. Каждая книга должна выглядеть так, словно её отпечатали вручную со свинцовых, пальцами набранных матриц на изготовленной вручную бумаге. Её переплёт должен хранить следы кропотливой и неторопливой работы. Книга должна пахнуть так, как пахнет оригинальная, неповторимая вещь. Став такой вещью, книга воздвигнет вокруг себя бастион, непреодолимый для цифрового мира.
<...>
На книгу можно пролить кофе или даже поставить горячий кофейник, можно прожечь её сигаретой. Она молчит, ей не нужно электричества. Она ничего не требует. Хочешь — читай, хочешь — поставь на полку, хочешь — выброси на помойку. Её можно облить слезами, вином, кровью, спермой. И это все останется на ней в память о читателе. В неё можно вложить цветок. Когда я был в Стэнфорде, то там, в библиотеке, читал дневники русских офицеров, покинувших Россию сразу после Гражданской войны. У одного офицера дневник кончался, когда он садился на корабль в Одессе. И на последней странице была веточка акации. А что может iPad? Слезы и кровь стекут с него, ничего не оставив."

Картинки из "Дома листьев"

Прочитано в рамках игры "Книгомарафон 2016"

Иногда я представляю свое любопытство, как ловкую ищейку, которая охотится за книгами с сюжетами, щедрыми на сильные эмоции: гнев, удивление, отвращение, ярость, осуждение, злорадство. Всё то, чего я стараюсь избегать в повседневности, я могу позволить себе в литературе, и мое любопытство неустанно исследует аннотации новинок, чтобы потом, как спаниель утку, принести мне добычу. Иногда охота бывает удачной, иногда не очень, а иногда в силки попадает добыча совсем иного порядка. Условно говоря, шел на зайца, а поймал кабана.

Так вышло и на этот раз. В «Айдахо» я рассчитывала на семейную драму, в которой вторая жена, живет в тени первой, пытаясь разобраться в прошлом своего мужа. Признаюсь, я собиралась просто хорошо «поразвлечься за чужой счет», за счет персонажей, которые на какое-то время оживут в моих мыслях. Но меня ждала проза совсем иного порядка - неспешное, гнетущее, как грозовые тучи, размышление о природе любви и вины. Вины, когда даже смертная казнь кажется незаслуженной милостью.

Уэйд был для Энн любовью всей её жизни. Любовью сложной не только из-за трагедии, о которой несколько лет назад рассказывали в новостях по телевизору, писали в газетах и печатали на листовках, этих клочках последней надежды, но и из-за болезни, которая день за днем стирала память Уэйда, но оставляла тоску. Скорбь жила внутри него фантомной болью, блуждающим беспокойством, необъяснимой тревогой. Энн стала для Уэйда опорой и хранителем его памяти. Ради него она приняла это горькое «наследство».

Эмили Раскович пишет с точностью снайпера. Её мишень - читатель. Мысли и чувства персонажей, начиная со старика, страдающего деменция, заканчивая бладхаундом, идущим по следу, точно попадают в цель. В голову. В сердце. Опять в голову. К концу книги душа, как решето. Сквозняк гоняет по ней обрывки мыслей, и тихое их эхо «Как же так… как же так… как же так...» еще долго будет жить во мне, отзываясь нежностью и грустью.

Поразвлечься не вышло. Это был серьезный разговор. Печальный, как закат, но такой же красивый.

Прочитано в Книжном бункере.

Эта книга - вызов для чуткого и внимательного чтения. Роман, который читаешь не ради результата, а ради процесса.

В конце лета на Камчатке пропали две девочки - Алена и Соня Голосовские. Последний раз их видели в центре Петропавловска-Камчатского. Их исчезновение среди белого дня тяжёлым камнем упало на гладь мирной жизни города и разошлось кругами по воде. Коснулось каждого тревожными новостями, нарушением границ безопасности. После активных, но недобросовестных поисков полиция закрыла дело.

Трудно избежать сравнения Филлипс с Франкенштейном, которая собрала свой роман из двенадцати рассказов. У этой драмы много сердец и голосов. В этом «расследовании наизнанку» снимают отпечатки мыслей, а не пальцев. Эмоционально вывозить сборник историй сложнее, чем роман с «линейным прохождением». Здесь в каждой главе своя боль, страх и тревога. Глава от лица матери девочек - это вскрытие души без наркоза.

В какой-то момент между рассказами начинают появляться тонкие нейронные связи общих знакомых, родственников, событий и воспоминаний, они паутиной ложатся на дело сестер Голосовских, добавляя детали еще одного исчезновения, которое произошло четыре года назад. Ни одна деталь не случайна. Нити всех сюжетов в свое время завяжутся в тугой узел.

Эффект погружения у Филлипс происходит очень быстро, ее проза буквально звенит искренностью, и слова попадают в пульс. Знаете, так бывает у хороших советских фильмов, они проникают в тебя сразу, на экране еще только музыка и вступительные титры, а история уже в тебе.

Американка Джулия Филлипс пишет так, что я бы не отличила её роман от настоящей русской прозы. Был момент, когда я думала, что это просто невозможно. Что у нее должны быть русские корни, что она, например, по бабушке, Юлия Филлипова, чью семью ветер перемен унес в Америку пару поколений назад. Без кривляния и позерства она пишет о том, чего хочет женщина (любви, заботы, восхищения, поцелуев, дружбу, красивого любовника, понимания, покоя, поддержки) и с чем она сражается с детства и до седых волос (предательство, потери, одиночество, болезни, старость).

На последних страницах я волновалась так, что дышала через раз, а потом просто свалилась без сил.

Прочитано в Книжном бункере.

Ну надо же!!!.. Такое разочарование!!!

Эту книгу мне уже года 3 назад начали советовать замечательные люди (одна из них - режиссер московского театра, талантливейший человек). Книгу-событие, книгу-потрясение.
Но сначала мне выдалось прочитать его же «Жутко громко & запредельно близко» . Действительно - восторг! Именно книга-потрясение.
Ну и могла ли я сомневаться, что эта книга - беспроигрышный вариант?!
(И, конечно, именно поэтому именно эту книгу я и предложила для Избы-читальни).

Разочарована.

Нет, безусловно, тема страшнейшая - Холокост (я немало читала-смотрела-думала об этом - больно и необходимо это делать). И порой автору удавалось очень, очень нестандартно и довольно ощутимо ударить по больному, заставить вздрогнуть и почти зарыдать. Да, это есть.
И героев жаль невыносимо.
И очень четко и понятно показана тяжесть, которая ложится на века на плечи тех, кто хоть каким-то боком был задет той бедой, той трагедией - да я и в принципе о Войне, не только об истреблении отдельных народов.

Но при этом.... ЗАЧЕМ СТОЛЬКО МУТИ? Гадкой, липкой, на мой взгляд, совсем неоправданной? Зачем так много этой порнографии, извращений? Зачем?
Характеры более глубоко раскрываются? Вряд ли...
Что-то особенное в нас, в в читательских душах, раскрывается? Ну, не знаю - я только ежилась и плевалась от брезгливости и непонимания. И это при том, что не отношу себя к категории читателей-ханжей. (Вон, книгу Буковски тоже читала, поплевываясь, но я ПОНЯЛА, ЗАЧЕМ он так пишет. А здесь???)

1) подобный прием - исковерканный язык (здесь половина повествования ведется от лица и языком подростка-украинца, который якобы хорошо знает английский) - я уже встречала. К примеру, у Д.Киза "Цветы для Элджернона", у Хэддона "Загадочное ночное убийство собаки", еще где-то. Но в тех книгах я просто ЖИЛА этим героем-рассказчиком, я проникалась его мироощущением - было всё очень гармонично и естественно.
Здесь же я воспринимала только перебор.
Хотя да, порой было очень сильно: среди чрезмерно искорверканных фраз вдруг встречались ПЕРЛЫ - не только лингвистические, но и...душевные, общечеловеческие. Да, соглашусь, может и надо было на контрасте показать суть некоторых истин.
2) вам и правда где-то было смешно????????? Где?????
Мне ВООБЩЕ НИ РАЗУ не захотелось улыбнуться. Ну да, может "делать храпунчики" и пр. - очень трогательные выражения, мне понравились. Но и от них мне было ГРУСТНО!!!!!
3) история девочки Брод - очень понравилась!!!! И сама она понравилась. Даже скучаю по ней... И вздыхаю.
4)еще раз повторюсь: рассказ об истреблении штетла, - точнее, способ изложения, - невероятно силен. А как иначе? И эта разорванность, и некий сумбур в рассказе, в перемешивании точек зрения, и нагнетание ужаса, и...много чего еще - да, пожалуй, это талантливо.
5) люди, а ПОЧЕМУ отца заставили уйти из семьи???? и почему это преподносится как замечательный поступок Саши???? Я что-то упустила???

Айзек Инглиш ненавидит своего отца.
Так было не всегда. Айзек помнит дни, когда их семья была счастлива. Он помнит, как маленьким мальчиком встречал отца с работы, когда тот приходил с завода весь сияющий стальной пылью, как они с сестрой понимали друг друга без слов, как была красива их мать. Так было до того, как отец стал инвалидом. До того, как мать набрала в карманы камней и утопилась. До того, как сестра уехала учиться в университет, чтобы спасти себя от тоски и ответственности. До того, как их семью сожрала ржавчина индустриального упадка, которая, как ядовитый газ, проникла не только в каждый угол родного города, но и в головы почти всех его жителей, превратив их в ржавых зомби.

Ржавчина накрыла город Бьюэлл облаком заклятия из страшной сказки. Кажется, что теперь вся его жизнь проходит со скрипом, каждое движение дается с трудом, каждый день проходит с натужным скрежетом сломанного механизма, где шестеренки визжат и стонут от безысходности и печали. Когда-то этот город был процветающим, сейчас же на его улицах царит запустение, дома стоят заколоченные, а на обочинах гниют от коррозии под ветром и дождем останки машин и станков, как кости невиданных железных динозавров. Полуразрушенные заводы и цеха смотрят на прохожих своими окнами, став готичными склепами для памяти о былом.

Айзек решился на побег, пока ржавчина не добралась до его последних душевных сил и не загнала по стопам его матери на дно холодного озера. Бросить прежнюю жизнь было нетрудно, она не могла предложить ничего, кроме депрессии. Но не хотелось оставлять ей на растерзание своего школьного друга Билли Поу - в недавнем прошлом здоровяка-спортсмена с отличными перспективами, от которых сейчас уже почти ничего не осталось. Ржавчина добралась до Поу и без боя свою добычу отпускать не собиралась. Поу жил со своей матерью в старом трейлере и проводил все свободное время на захламленном железяками дворе. Где-то среди них валялись и его шансы на нормальную жизнь, с каждым годом становясь все меньше. В душе Поу поселилась лень и апатия. Он не хотел уезжать, слишком больших усилий это требовало, но согласился проводить друга до вокзала. Дождь загнал друзей в заброшенный цех, где среди битого кирпича и щебня их поджидало суровое испытание.

Знаете, как пишет Майер? Он влезает в шкуру каждого своего персонажа. Примеряя на себя их мысли и чувства, он становится проводником их душевного состояния. Для каждого персонажа он ищет свой голос. На это могут уходить месяцы. Иногда годы. Но результат превосходный. В 2010 году после выхода «Американской ржавчины» журнал The New Yorker включил Майера в список 20 самых многообещающих писателей моложе 40 лет. Через два года выходит роман «Сын». И снова успех! «Сын» наделал такого шума, что услышали даже в Голливуде. В итоге Майер работал над проектом четыре года, написал несколько сценариев и каждый день присутствовал на съемочной площадке.

Рассказывая о работе над «Американской ржавчиной», Майер признался, что часто полностью выключал свет в комнате, чтобы настроить себя на мрачный лад, или сидел под столом, вызывая ощущение клаустрофобии и чувство, что загнан в ловушку. Не удивительно, что роман вгонял его в депрессию, а с его-то талантом быть медиумом настроения, это гнетущее уныние с большой вероятностью настигнет и читателя. Даже «Сын» с его окровавленными скальпами был не так мрачен, он не вызывал желания напиться и спрятаться от всего мира под одеялом. Но во всей этой разрухе, упадке и мусоре, как чудом уцелевший от разложения винтик, вдруг виден блеск надежды. Не все еще прогнило в этом мире.

Бонус (Только для тех, кто читал книгу. Я серьезно).
В интервью у Майера спросили, какой судьбы он хотел бы для Айзека и Поу, как сложилась их жизнь после этой истории? Он ответил: «Айзек поступит в университет, получит ученую степень, станет настоящим ученым и будет вести интеллектуально насыщенную полноценную жизнь. Он никогда не станет знаменитым, но будет делать важную работу в своей области. Ну а Поу всегда был попроще, если сравнивать с Айзеком, он более обычный. Так что Поу получит хорошую работу, заведет семью и будет жить… с легким чувство сожаления, да. Думая, что, возможно, годы, проведенные в старшей школе, были лучшими в его жизни. Но в итоге у него все сложится хорошо».

Ввиду большого количества прочитанных книг, в том числе драм, с каждым разом новой книге все сложнее вызвать у меня сильные эмоции. Мне же нужно сидеть на корвалоле все чтение и считать пульс.
Так вот, "Айдахо" немного не похожа на драмы, которые я читала ранее и которые очень люблю. Не было корвалола, не было слёз. Тут все эмоции остались внутри меня, я, как и главный герой, переживала все в себе. Это какой-то новый для меня уровень восприятия книги, - душевные терзания, беспокойство, угнетение. Ощущение, что я сроднилась с каждым о ком тут пишут и пережила вместе с ними, каждую их трагедию.
Тревога ваш спутник на все время чтения. Абсолютно за каждого героя будет болеть душа и не важно, что они совершили (а это действительно было ужасно). Автор преподнес все так, что ты не осуждаешь, не ненавидишь их, а просто ждёшь... Ждёшь, что будет дальше, медленно пробираясь по страницам их душ к финалу, который не даст ответы, не даст оправдания действий, не даст "исповедей/признаний/сожалений". И знаете, это даже хорошо. Нам оставляют возможность, нам оставляют надежду на лучший исход.
Невероятно мощная книга о силе памяти и беспамятстве, о жертвенности, о такой разной форме любви, о взаимопомощи, о сострадании и дружбе, но главное, она о том, что каждый человек переживает горе по-разному. И если он не убивается в слезах, это ещё не значит, что его душа не умирает..
Книга рассказана сразу о нескольких героях и их жизненных драмах. Мощно. Сильно. Рекомендую.

Эта книга - один из прошлогодних бестселлеров в Америке, её рекомендовала Риз Уизерспун в своём книжном клубе, и лично мне она порядком примелькалась на Goodreads. Хоть она и довольно долго прождала на моём киндле, я до неё, наконец, добралась, прочитала и составила своё мнение.

Аннотация обещает нам историю о чернокожей девушке Эмире, подрабатывающий няней в богатой семье. Как-то раз поздно вечером работодательница срочно вызывает Эмиру с просьбой на время увести из дома её 3-летнюю дочь Брайар (в семье кое-что произошло, и мать не хочет, чтобы девочка задавала вопросы). Эмира идёт с ребёнком в продуктовый магазин, где охранник ни с того ни с сего решает, что она похитила девочку и готов уже вызвать полицию, пока Эмиру не выручает отец Брайар.

С этого начинается книга, и вы думаете, что фокус её будет на подобных вышеописанному случаях расизма, с которыми сталкивается Эмира в своей повседневной жизни. На деле же всё несколько по-другому.

Я выделила две сюжетные линии. Первая - про то, что Эмира в свои 25 лет ещё не определилась, кем она хочет стать. У неё нет никакой стабильной работы и планов на будущее. И для её подруг и родителей её подработка няней - это лишь трата времени, побег от принятия взрослых решений. Но Эмира считает, что ей очень хорошо даётся воспитание детей, тем более она обожает свою подопечную Брайар, с которой мать, популярный блогер-мотиватор Аликс Чемберлейн, слишком холодна из-за чрезмерного в её глазах активности девочки.

Вторая линия касается Аликс и Келли Коупленда, нынешнего парня Эмиры, с которым Аликс встречалась в школьные годы, но они расстались, потому что Келли, по уверению Аликс, предал её. И вот всю книгу эти двое соревнуются, кто из них меньший расист.

Келли доказывает Эмире, что Аликс наняла её на работу только из-за её цвета кожи, якобы так она будет выглядеть лучше в глазах общества. Но на деле не видит в ней равного себе человека.

Аликс же внушает Эмире то же самое про Келли, требуя обратить внимание, что у парня фетиш по отношению к чернокожим - все его друзья и девушки афроамериканцы. А это очень странно, по мнению Аликс.

И вот всю книгу Эмира мечется, и читатели с ней, кто из этих двоих прав, и к кому ей следует прислушаться. Честно говоря, на мой взгляд, это был далеко не самый интересный сюжет, который я читала. Я бы даже назвала его скучным. По мне, так они там все расисты, просто кто-то скрывает это лучше, а кто-то хуже.

Больше всего мне понравились в книге взаимоотношения Эмиры и этой девочки Брайар, было в них и доверие, и лёгкость. Были понятны чувство привязанности Эмиры и боль от их расставания.

В целом для меня этот роман оказался проходным. В нём, мне показалось, нет чёткой идеи, нет интриги, и весь он очень монотонный. Не ожидаешь такого от книги на такую острую и болезненную тему как расизм. Рада, конечно, что прочитала, наконец, но в лучшие книги за год точно не добавлю.

Эту книгу можно смело относить к числу тех, рецензии и статьи о которых гораздо интереснее самой книги. И рекомендовать любителям головоломок и исследователям скрытого смысла.

На приобретение и прочтение "Дома листьев" меня соблазнили отзывы на буктьюбе. Мне очень хотелось познакомиться с бумажным вариантом произведения с необычным оформлением текста и сносок. Отличная идея распределить текст с описанием событий и диалогов в зависимости от того, где находятся персонажи. В описываемом доме есть лестница. При описании действий тех, кто внизу лестницы текст расположен внизу страницы, а при описании тех, кто наверху - в верхней части листа. На паре страниц, я некоторое время крутила страницы, чтобы понять КАК же правильно читать? А чего стоит расположение текста, что ты чувствуешь сужение пространства? или слова будто выхватили кадр? или ударили кулаком? или выбили щепку из двери?

Книгу относят к жанру ужасов и не рекомендуют читать людям со слабой психикой. Видать у меня стальные нервы, поскольку даже напряжения я не испытала. Просто не успеваешь проникнуться! Только начинают закручиваться события, как вдруг оп! сноска (зачастую неуместная и сбивающая темп)! а в ней еще сноска! и еще! Читаешь сноску на сноску и понимаешь вроде такого номера в тексте не встречал... начинаешь перелистывать и искать в тексте, к чему же относится эта сноска... В общем голова идет кругом, пугаться и ужасаться некогда.

Вероятнее всего прочитав эту книгу один раз и получив импульс на расширении информации об упомянутых людях, событиях, книгах и прочем, есть смысл вернуться и разделив повествование на 3 части, разделив Нэвидсона, Джампано и Труэнта, углубиться в изучение их историй. Тем более, что исследованию и распутываю "заячьих следов" в тексте "Дома листьев" посвящены несколько сайтов и огромное количество публикаций.

Безусловно, это книга, которую в силу наличия во многих значимых списках нужно хотя бы попробовать прочитать.
Как нельзя отрицать и то, что её русскоязычный перевод - это событие, всколыхнувшее нехилое число критиков и читателей.
Но так ли уж она "интеллектуальна", как принято о ней говорить? Вот тут я, уж простите, сомневаюсь.

По-моему, Данилевский четко и очень рассудочно создал чисто постмодернистский литературный эксперимент, втиснув в него все изобретенные до него приемы.
Здесь вам и "рассказ в рассказе", возведенный в квадрат, и масса вымышленных сносок, маскирующихся под настоящие (хотя видеть ссылку на пятьсот какую-то страницу журнала Vogue смешновато и выбивает из колеи достоверности). Есть отсылки к реально существующим персоналиям (опять-таки спорные, ибо Кинг не похож на свои интервью, а Тартт и прочие, кажется, сведены к общепринятым клише восприятия их произведений) и эксперименты с бесконечным, совершенно издевательским перечислением имен и стилей архитектуры. Есть игры с размещением текста на странице (привет мышиному хвостику в "Алисе"!) и псевдо-загадки с необходимостью крутить книгу во все стороны и читать первые буквы в отдельных словах...
Всё это не слишком изобретательно (поскольку, повторюсь, использовалось в литературе и до "Дома листьев"), но довольно занимательно.
Печалит другое. Форма в этом произведении явно довлеет над содержанием. И если в типографско-стилистической оболочке автор демонстрирует потрясающее разнообразие, то с демонстрацией глубины мысли дело обстоит гораздо хуже.

Нет, я отлично поняла, что хотел сказать автор своим произведением.
Многослойность? Пожалуйста, сколько угодно. Но вся она так тупо лежит на поверхности и считывается настолько влёт (к середине книги точно), что становится скучно.
Экзистенциальные страхи на фоне фрейдизма? Плавали, знаем.
Всемерное одиночество человека перед лицом смерти? Тут автор не первый и явно не последний (как и предложенные им временные средства избавления от такого рода мыслей).
Ракушки-лестницы? Бросьте, о чем там всерьез размышлять, если автор настолько всё разжевал, рассимволизировал и для верности несколько раз повторил в различных интерпретациях?..

Главная беда романа, на мой взгляд, состоит в том, что в нём практически не осталось места для свободной интерпретации его читателем.
Хоть убейте, не понимаю, как можно рассуждать в отношении этой книги о необходимости серьезной мозговой активности и сложностях осознания. Всё настолько просто и аккуратно препарировано до вас и за вас, что становится грустно от недоработки мысли и чувств (разве что кто-то со страху оцепенеет от сносок и отсылок к поверхностной мифологии). Идея цепляет, но выражена слишком "в лоб", прикрытая лишь яркой оберткой словесно-типографских экзерсисов.
Даже финальный якобы-финт с письмами матери, по сути, ничего не добавляет, а только укрепляет ранее уже осознанное и размазанное.
Заигравшись с приёмами, Данилевский, похоже, не сумел вовремя остановиться. И Быковское предисловие с упоминанием запланированной 27-томной (!) саги, три первых тома которой насчитывают по 900 (!) страниц, этот печальный факт только подтверждает.
Графомания, увы, тоже может быть интеллектуальной. И отсылки к Минотавру, Эшеру и Пинчону еще не превращают её в действительно сильное высказывание. Когда отличная тема начинает задыхаться под тоннами самоповторов и прямых авторских толкований, сила воздействия книги, по-моему, снижается в разы.

Приятного вам шелеста страниц!

Никогда такого не было - и вот опять. Опять я ввязалась в "этническую" прозу Инспирии... Только рана от "50 слов дождя" затянулась - и вот... Не все книги Инспирии (должна признать) одинаково плохи - и я напала на эту книгу после Элизабет Уэтмор - Валентайн . Но...
После "Валентайн" эта книга - казалась логичным продолжением книжного пиршества. Американский дикий Запад времен Калифорнийской золотой лихорадки, и на фоне этого - выживающие изо всех сил китайские эмигранты. Точнее - двое детей: девочка Люси и нечто менее определенное по имени Сэм, и их таинственн(ое) - здесь тоже непонятно - ба.
То, что у нас с книгой будут проблемы - я поняла с первых страниц. Я утвердилась в своем убеждении, что мы никогда не подружимся с "этническими" книгами, авторы которых вставляют в (обычно, английский) текст - слова другого языка. Тут можно еще оправдываться, что герои-китайцы не совсем американизировались - но русский текст от этого выглядит - ужасным и больным. Китайские слова - русскими буквами, без всяких тонов (причем переводчику в одном месте пришлось признать их наличие - мол, вот такая игра китайских слов на основе тонов). Но - даже словарь использованных выражений - русскими буквами смотрится странно. Не заговорим мы по-китайски(((
Еще - меня ввело в заблуждение ба. Я-то думала, что ба - это бабушка. И бабушка - тиран и арбузер несчастных деточек - это было как-то не избито и еще не набило оскомину. Но оказалось, что под "ба" прятался - отэц. И в нашем мире, съехавшем с оси, отэц-арбузер - это вот прям как-то тривиально. Да с ходу я могу накидать - и Сью Монк Кидд - Тайная жизнь пчел , и Мик Китсон - Меня зовут Сол , и так и не вышедшая у нас Gabriel Tallent - My Absolute Darling ... Как-то интерес к книге...
А потом начался - кошмар. И в книжном плане, и в читательском. Потому что авторка поднатужилась - и навалила... Вывалила она на своих возлюбленных читателей - всю мерзость, гадкость и противность, на которую только сподобилась. Разлагающийся труп - который несчастные детишки еще и трогают - кровь, дерьмо, рвота, личинки. Вот прям "..., мазала, лепила" - это про нее. Причем прием "довести героев до дна - чтобы они от него оттолкнулись" - как-то с этими детишками - не очень вяжется.
И еще - я поняла, что у меня есть книжный баг. Который не всегда позволяет читать все подряд с полным доверием и открытым забралом. Я - нутром чувствую, когда авторы передавливают, вызывая к своим книжечкам жалость. Здесь прям - авторка выдавливает всеми коленями и всем своим телом - чтобы доверчивый читатель прослезился. Если это и притча - то притча очень тоскливая и о том, как несчастненькие людишки готовят свои бренные душонки к чистилищу. Текст - какой-то прям жутко надрывно-депрессивный: он - ноет, хнычет, канючит, давит. Еще то, что написано все в настоящем времени - добавляет надрывности. Прям хотелось книгу встряхнуть, чтобы она хоть чуть-чуть утерла сопли и перестала ныть. Либо - не хватает ссылочки для пожертвований.
В своем "аду на Земле" авторка доводит детей до точки - где их будут то ли, грабить, то ли насиловать, то ли убивать. И - откатывается на три года назад - когда герои еще были счастливой семьей. И - пошла типичная сказка об американских переселенцах в стиле Лора Инглз Уайлдер - Маленький домик в прерии . Только - все в том же надрывно-сопливом флёре. Потому что я часто поминаю историю "Фиболд, сын Фиболда" - когда на одну семью вывалились ну вообще все несчастья - а они и то не теряли оптимизма. А эти... И еще - у меня вообще не коннектятся эти две части. Ну не настолько они адски жили - чтобы оправдать всю жесть первой части. Не было плавного сползания в бездну - был некий спусковой крючок - который перечеркнул все мгновенно. Ну а то, что авторка сначала вывела результат - а потом стала его объяснять - это уже ее ответственность.
Вы не забыли - что мы там оставили детей на грани жуткой смерти? Я вот - не забыла! И в четвертой части (в третьей читателя ждет небольшое пояснение - которое нельзя было показать, а только рассказать) - теперь нас будут ждать Луиза Мэй Олкотт - Маленькие женщины - героиня Люси, уже 17 лет - устраивает матримониальные планы свои и новой подруги. А... как??? А - так, что авторка использовала этот восхитительный сериальный прием "Если ты завел героев в полный тупик - используй затемнение и монтажную склейку". ... Да - у меня была именно такая реакция! Я считаю этот прием - полнейшим неуважением к потребителю и просто - творческой импотенцией. Конец - после подсахаренной четвертой части - выглядит чуть более справедливым и логичным. Хотя - если авторка решает проблемы своих героев - через монтажные склейки...
Книга от меня не выдерживает никакой критики. Ни в историческом плане - когда мне скучно и не комфортно с книгой - я начинаю докапываться. Две первые цифры лет в книге стыдливо скрыты - но понятно, что речь идет о 19м веке. Наши предприимчивые золотоискатели добрались до Калифорнии, когда - все в ней уже закончилось. И - две несчастные сиротки бороздят просторы недружелюбной Америки - когда в ней в разгаре Гражданская война. Как эти бедосси умудрились ее проскочить - ведомо монтажной склейке... Ни в литературном плане:

Люси научается

Че-то это меня прям вынесло. Слово "научается" называлось устаревшим еще в словаре Ушакова, а в 21м году - снова норм??? Авторка- вдруг - стала рассказывать про пирит - что старатели так часто об него обламывались - что в языке даже появилось специальное для него выражение. Есть такое выражение - и звучит оно "Золото дураков" - о чем либо авторка, либо переводчик - не знают...
"Букер"? Естественно! Услышала такую фразу, под которой подпишусь - что если в книге человек становится полноправным американским гражданином - это прям первый кандидат на премию. А если он еще и проходит этот славный путь через невыразимые страдания - это только идет в зачет. Страдания читателей - в расчет не берутся. Главная проблема тут - что авторка, как в тот плавильный котел, накидала все - что могла. И национальные проблемы, и гендерные проблемы (как без них)),и отцовский арбузинг, и китайские легенды, и легенды коренных индейцев (про холмы из костей бизонов - была, кстати, прикольная). И когда нужно это было - сплавить и причесать - она просто крякнула, плюнула и склеила монтажными склейками...
Я не знаю - зачем вообще это читать. Только если вам хочется - очень быстро впасть в депрессию и дойти до такого состояния - что захочется помыться. Серьезно - про этот период и поселенцев Америки - достаточно более честных, умелых и оптимистичных книг. Когда герои решают проблемы своим умом и трудом - а не через монтажные склейки...

Роман Ф. Майера ладно скроен и крепко сшит, а уж сравнение в аннотации с такими мастодонтами классики, как Д. Стейнбек и У. Фолкнер сразу настраивают читателя не только на нужный лад и ожидание масштабной истории, но и подталкивают его (то бишь читателя) к скорейшему прочтению, особенно если вы любите хотя бы одного из названных авторов и хотите лично убедиться в правоте заявленных слов.

Да и тема романа навряд ли может оставить равнодушным, особенно тех, кто на собственной шкуре испытали или испытывают постепенное угасание градообразующего предприятия. Когда вместе с ним в упадок приходит и жизнь большинства населения. Ведь если нет работы, то и соответственно нет дохода, и как закономерность автоматически снижается жизненный уровень, молодежь, её более активная часть стремятся уехать в другие места, крупные города, где смогут найти достойное применение своим силам и знаниям. Оставшиеся же люди потихоньку кто спивается, кто мирно доживает свои дни, а кто и кончает жизнь самоубийством, не в силах выносить ежедневную борьбу за существование.

Так случилось и тут. Ф. Майер взял и показал нам обратную сторону такой благополучной, как мы или многие из нас, или некоторые, привыкли считать. И оказывается, что там тоже далеко не все так прекрасно.

Небольшой американский городок Бьюэлл, в котором когда-то процветающее сталелитейное предприятие закрылось и многие оказались не у дел. Кто смог уехал, кто подрабатывает в соседних городах и поселках. Так и Айзек Инглиш, бывший одним из перспективных выпускников школы и вынужденный остаться и ухаживать за больным отцом, решается оставить все прежнее позади и начать новую страницу собственной жизни в другом городе и получить, наконец-то, образование. Здесь ненавистная серость будней, отец, с которым у них нет отношений, а только взаимные недовольства и никаких перспектив.

Его друг Билли Поу, бывший спортсмен, перед которым тоже в свое время открывались многие дороги, слишком поддался этой разъедающей город и людей ржавчине. Ему вроде и хочется чего-то большего, но усилий для этого необходимых порой и сложно прилагать. Гораздо проще плыть по течению, идти по заданной траектории. Нет особых достижений, но и не нужно слишком много усилий.

Неизвестно как-бы стали развиваться события дальше, если бы на пути у них не возникло непреодолимое препятствие в виде не много не мало уголовного преступления, могущего как повернуть вспять все надежды и мечты, так и выявить кто на что способен ради другого, да и в целом, что за человек он сам.

Вот автор и ведет их по пути бегства, раскаяния, нужды, сумы и тюрьмы, от которых, как известно, не зарекаются. А параллельно с этим мы узнаем и всю подноготную героев и их семей. И на поверку оказывается, что им и держаться-то, в общем, особо не за кого, кроме как друг за друга. И что отчаяние, безвыходность захватили весь город и надежды многих давно уже погребены под развалами.

Тут Ф. Майер уже не гонится за масштабностью и зрелищностью моментов, как в предыдущем произведении, и максимально сосредоточивает все внимание на внутренней жизни героев,их размышлений и переживаний, стремясь максимально достоверно и подробно передать психологическое состояние своих персонажей, а через их судьбы и их близких и неутешительную судьбу многих провинциальных городков страны. Насколько точно ему это удается, судить каждому прочитавшему

Финал романа, призванный показать не только, что все возможно изменить, хотя зачастую и ценой чужой судьбы, и что каждый из двух друзей, пройдя свои огонь и медные трубы, стал лучше, оценил то, что имел , осознал кто и как ему дорог, но и вселить надежду на лучшее и веру в него и людей, но увы, не до конца убедителен в свете рассказанной истории, да и жизни вообще.

Когда я увидела, что книгу о российском регионе написала американская писательница, меня одолел вполне понятный скептицизм, и заверение, что Джулия Филлипс жила на Камчатке и тщательно исследовала местные красоты, быт, нравы и т.д., если и ободрило, то несильно. Но я все равно взялась читать, и... «Исчезающая земля» меня покорила. Практически сразу. Интересная, цепляющая, чувственная, красивая, и — да, да! — требующая немедленно бросить все и рвануть на Камчатку, даром, что в основе сюжета — история о похищении.

Петропавловск-Камчатский, наши дни. Единственный небольшой городок, который в сравнении с остальной территорией региона кажется современным мегаполисом. Совсем юные сестры Голосовские гуляют неподалеку от центра — наслаждаются знакомыми местами, шорохом близкого океана, солнцем. И встречают вроде бы добродушного человека. Соглашаются ему помочь — девочкам с далекой, уединенной земли неведомы кровавые ужасы и вызванные ими внушения о том, как следует вести себя с подобными незнакомцами — и исчезают, переполошив всю Камчатку, для которой подобное событие... Ну, нет, не неслыханное — был случай, но то эвенка, решили, сбежала... А тут две русские девочки!

Чувствуете, наклевывается тема? Вот. Персонажей в романе много, и они все очень разные — разных возрастов, социальных статусов, национальности. Упоминаются традиции коренных народов, их современные сложности, взаимодействие с другими нациями. Для американского автора есть большой соблазн вперить «индейскую» тему в русское пространство, но Джулия Филлипс, думается мне, все-таки основывалась на том, что видела. Да, коренные народы толком не притесняют, и никакого их глобального неприятия нет, но это не значит, что существование их безоблачное, есть неочевидные проблемы, о которых некоторые не то что говорить, а подумать не решаются. Затронута, кстати, и тема мигрантов, типичная для всех регионов России.

У романа интересная структура: каждый рассказ иллюстрирует один месяц года, у каждого новый рассказчик, но чем дальше, тем чаще всплывают знакомые лица, образовываются ниточки, связываются события. На всех рассказчиков так или иначе повлияло исчезновение сестер Голосовских — даже на тех, кто ни разу их не видел. Крупное событие, трагедия, страшная тайна, подспудный страх за себя и за свою семью, бесконечные версии — у каждого своя. Убиты, похищены, виноваты сами, виноваты родители, виноваты приезжие, и так до бесконечности. При этом расследования как такового нет — только лица, фрагменты жизней, переживания, или, лучше сказать, буквальное проживание того, как город и окрестности принимают случившееся. Через все это вырисовывается образ Камчатки — суровой, но притягательной, со своими особенностями, со своими неповторимыми личностями. И как захватывает и не отпускает тайна исчезновения сестер, до последней страницы находишься в напряжении, все думаешь, надеешься — а вдруг... ну, вдруг...

Ожидать такого от американского автора, от переводного романа, я точно не могла. Читаешь и глазам не веришь. Не просто так написано, а с глубиной, с пониманием того, как жили русские, чем живут сейчас, почему их тревожит то, а не иное. При этом типажи действительно очень разные — одни герои вспоминают СССР с ностальгией, другие с ожесточением; одни рычат на коренные народы, другие относятся к ним с любовью; одни спят и видят, как уедут покорять столицы, другие ни на что не променяют родное село; третьи где-то посередине. Все это многообразие подано почти беспристрастно и включено в остросюжетную линию. Но – это все-таки не триллер, эту самую линию поди еще откопай, выцепи среди будней житейских... Она  – как теплое течение, которое не дает водоему замерзнуть, слегка будоражит его из глубины.

Замечательно, иначе не скажешь. Очень рекомендую.

Не часто встретишь книгу со столь угнетающим настроением. Богом забытый городок, проржавевший и заброшенный, отчаявшиеся люди - без работы, без надежды - разве может произойти что-то хорошее в подобном месте? Это место - трясина, в нём невозможно жить, но и выбраться не получится.
А если попытаться?
Айзек Инглиш готов рискнуть. Парню с самым высоким IQ не место в подобной дыре. Только его опередила сестра. Она сбежала раньше, оставив Айзека с отцом инвалидом. Безвыходная ситуация? Отнюдь! Найти сиделку в целом городе безработных не составит труда, тем более, сестра вышла замуж за вполне обеспеченного молодого человека.
Айзеку не хватает решительности сделать окончательный выбор, на каждый аргумент находится контраргумент. И таких, как он, в городке большинство.
Его друг Билли Поу, неплохой футболист, которого приглашали в несколько колледжей, но парень боялся, что не сможет быть звездой в чужом городе, без старых друзей и игроков.
Грейс, мать Билли, тоже имела шанс уехать, вырваться из трясины, покинуть осточертевший трейлер и тунеядца мужа, а взамен обрести дом, образование, работу. Но она ставит выше собственных интересов интересы сына.
Бад Харрис, прикрывающий правонарушения Билли, используя должность шефа полиции.
После того, как производство а Долине совсем остановилось, подобных историй наберётся не один десяток. У каждого свой фильм ужасов.
Жизнь диктует условия и устанавливает собственные законы. Один из них: если не выбираешь сам, выберут за тебя. Выбор - главная идея книги. Сделай выбор или его сделает кто-то! Не успеешь уехать ты - уедет твоя сестра. Не оставишь плохую компанию - попадёшь в историю. Утаишь улику - грозит служебное расследование. Не подчинишься авторитетам тюрьмы - будешь убит (или покалечен, если повезёт)...
У автора получилось довести терзания выбора до высшего накала. "Быть или не быть?" - звучит с каждой страницы. Убить или быть убитым? Предать друга или взять вину на себя? Признаюсь, что у меня сдавали нервы и приходилось делать перерыв, чтобы перевести дыхание и прийти в себя. Голос Алексея Багдасарова - выразительный, эмоциональный - рвал душу (именно в его исполнении слушала аудиокнигу). И эта ржавчина... я её чувствовала вокруг.
"Бюджет маленького городка и проблемы мегаполиса" - как это знакомо.
"Прекрасное место для жизни. Но пейзажем не заработаешь".
"Они всего лишь хотели жить с достоинством" - не о нас ли это?

Мужчины перебирались в Хьюстон, Нью-Джерси, Вирджинию, жили вшестером в комнатках мотелей и посылали семьям деньги, но в конце концов почти все вернулись. Уж лучше бедствовать и маяться среди своих.

Когда началась война, из нашего города уехали многие. А через время возвратились, не все, конечно. Решили так же: лучше бедствовать и маяться среди своих.
Правильный ли выбор мы сделали? Или его сделали за нас?

А после второй прочитанной книги уже можно говорить, что я – фанат? Тогда, я – фанат Фоера! Он откликается мне знакомыми темами, описанными чувствами, выбранными образами.

Инфо-повод «Полной иллюминации» - холокост, тоска потомков по географическим истокам, поиск своего места в жизни через путешествие к предкам. И это – тот самый случай, когда мое фото красноречивее меня рассказывает о моих впечатлениях.

Выживание единиц на фоне тотального уничтожения – подарок судьбы и страшная кара. Как жить тем, кто выжил, искать новое место и новую жизнь? Как жить их потомкам, на которых давит груз ответственности – не подвести, быть достойными? Как жить тем, кто был рядом с истребляемыми, и помощь им означала собственную смерть?

Вначале книги попадаешь в полный треш! Словно читаешь перевод с английского на русский, сделанный дословно. Первые страниц десять учишься понимать логику этого текста, адаптируешься к его фонетике и лингвистике. Хохочешь над каламбурами, улыбаешься найденным аналогиям, которые по-русски звучат совсем не по-русски.

Американский еврей, чей дед уехал из Союза в поисках возможности выжить, приезжает в родные места предка, чтобы найти тех, кто когда-то спас его от зверств немецких лагерей. А встречает бескрайние степи Украины, в которых нет ни селений, ни даже намека на то, что здесь когда-то жили люди.

Повествование ведется в двух временах. Современный, где Джонатан Сафран и Алекс путешествуют в машине со «слепым» дедушкой и собакой. И часть от «царя Гороха», медленно, но верно, текущая в сторону современности и показывающая кто были предками, как жили, кого рожали. Со второй частью все не так весело и забавно, как с первой. И хоть она наполнена фантастическими деталями в виде карнавальных платформ, ванн и унитазов, современными тканями, лекарствами, нормами морали, сквозит в ней боль отчаяния и желание разобраться. И уж конечно, она никак не претендует на историческую достоверность (и я очень надеюсь, что американцы – реальные читатели, для кого предназначался этот труд, это понимают).

И все же, при всей фантасмагоричности книги, на последней странице не просто "все освещается", наступает серьезная световая контузия. И нужно потом какое-то время, чтобы придти в себя и принять этот мир и в таком ракурсе освещенности.

"...Оно все останется, когда их на свете не будет, - и о чем это говорит? Что ты сам строишь себе клетку. Ты ничем не владеешь, нет, мир просто принадлежит тебе, и все."

Очень жизненная драма о разрушающемся, покрытом коррозией маленьком городке Америки. В моей читательской жизни была "Американская трагедия" Драйзера, "Американская пастораль" Рота, "О мышах и людях" Стейнбека, а вот теперь - "Американская ржавчина". И ближе всего она, по-моему, к Стейнбеку. Мечта не повергла тебя в трагедию. Американская мечта просто так и осталась мечтой, миражом. Можно мечтать о лужайке, своем чистеньком домике, идеальных супругах, замечательных детях, успехе на работе и... ничего не делать. И так стоит уже проржавевший трейлер в маленьком городке, жизнь в котором останавливается, замирает, но замирает не в счастливом миге, а в тихой агонии.

Две семьи двух друзей, только закончивших школу. Оба могли быть успешными, а могли ими и не стать. Один из парней почти вундеркинд в учебе, второй- способен в спорте. Но городок затух, не стал работать сталелитейный завод, и жизнь прогнила. Нет работы, нет перспектив. Надо уезжать. Но один держит себя возле отца -инвалида, погребенный мыслями о самоубийстве матери, а другой просто хочет остаться здесь и никуда не ехать, быть рядом с неудачницей-матерью.

Случится беда, преступление, вынужденное преступление, которого могло не быть и которое не могло не случиться. Так распорядилась жизнь. Одного обвинят в убийстве, другой будет в нем виноват. Бегство, тюрьма, очищение и прощение. Сложный роман в своем реализме, его трудно назвать увлекательным, но он завораживает именно своей реалистичностью, безнадежностью, отчаянием, кажется, что здесь все уже уснуло, и процесс распада будет идти еще несколько лет, а потом все закончится - смертью. Но забрезжит надежда, не здесь и не сейчас, может быть потом в другом месте, будет новая жизнь. А может, как у Ли - будет все, как надо, как у людей, в другом месте с другими людьми, а счастья все равно нет. Счастье, видимо, где-то у нас внутри, не снаружи, и перемена обстановки помогает только тем, кто несет в себе этот заряд счастья, а не бежит от самого себя. Иначе, как сказал один из героев романа, просыпаешься в новом месте, открываешь глаза и в зеркале снова видишь себя. Себя! Такой уж ты есть. Счастье не снаружи. Можно и нужно искать что-то лучше, но внутри себя для начала нужно разжечь свет.

Роман о разбитой американской мечте с надеждой...А парни хорошие... Какие-то настоящие... За них стоило бороться, я искренне желаю им попробовать жить по-другому...И роман интересный, уже потому что это давно не об одной Америке, в любой стране есть такие герои, такие трейлеры, такие ожидания и такая же безнадежная невозможность изменить что-то в себе.

Я, вообще, благодарная аудитория для жалостливых книг. Жалости во мне бочка, не скуплюсь, давите. Но «Полная иллюминация» не пошла совершенно. Никакого погружения, ни на секунду не забываешь, что это всего лишь художественное произведение. Не знаю, кому чего не хватает: то ли Фоеру таланта писателя, то ли мне таланта читателя. Отдельные моменты нравятся, но всё вместе отвращает. Понятное дело, что это автобиографический роман. Но после него хочется спросить, не стыдно ли Джонатану Сафрану после этого рассматривать семейные фотографии, потому что он едва ли из кожи вон не лезет, чтобы эту историю продать, сделать роман, идущий не от сердца, а от холодного рассчётливого ума, который рассчитывает именно на беспроигрышные темы. И поэтому Фоер пихает в кучу всё и сразу: и реализм, и эпистолярный жанр, и мистику, и временные скачки туда-обратно, и юмор, и драму... Но необъятное объять нельзя, а если смешать все яркие краски на палитре, то получится грязно-серый. Вот, честно, половина текста вообще не пришей козе рукав — для чего, зачем? Непонятно.

Я бы не поскупилась поставить книге отрицательную оценку, потому что для такого бестселлера на такую тему книга откровенно слабая и скучная (полторы интересных линии на миллион действующих лиц — не в счёт). Но есть два фактора, которые довели оценку книги до «нейтрально с плюсом».

Первый фактор. Перевод. Нижайший поклон Василию Арканову. Наверное, нужно быть терпеливым дьяволом, а не человеком, чтобы так скрупулёзно, точно, смешно и правильно перевести все эти языковые игры украино-английского языка. Тот редкий случай, когда книга не только не потеряла в переводе, но и, наверное, приобрела, потому что для русскоязычного читателя все эти ошибки и неточности имеют двойное дно.

Второй фактор. Тот же самый человек, Джонатан Сафран Фоер, с гигантскими ножницами подошёл к своему детищу и сделал из него прекрасный сценарий отличного фильма «И всё осветилось» («Свет вокруг» в другом переводе). Наверное, не слишком сильно он эту историю и любил... Потому что умудрился обкорнать всю скукоту и ненужное, оставив и слегка видоизменив только самое-самое. Отличный фильм с непревзойдённым Гудзём (солистом Gogol Bordello, идеальный вариант для одного из главных героев) и отлично вписавшимся Элайджей Вудом. Вот уж где и поржать, и попечалиться, и подумать — и всё в одном фильме. Правда, опять же, есть минус: переводчик фильма до уровня Арканова не дорос, поэтому больше половины шуток загубил на корню. Видно даже «невооружённым» знанием английского глаза. Например, украинец поворачивается к Фоеру и говорит что-то вроде: “Do you want to make Zzzzs?” (вспоминаем храп из англоязычных мультиков и комиксов - «Zzzzz») В романе Арканов перевёл это как потешное «делать храпунчики». Естественно, американец не понимает, что хочет сказать этим герой, ему приходится объяснять жестами. Но в нашем переводе это выглядит так: «Хочешь вздремнуть?» «А? Чего? Что?» Неужели он такой идиот, что слова «вздремнуть» не знает?

В общем, не моя книга. Советую посмотреть фильм и не тратить время на всю эту ненужную словесную мишуру.

Представьте себе некое помещение с грязно-серым бетонным полом. Серости такой, чтобы навевала тоску. И вот по такому полу рассыпаны то ли стекляшки, то ли драгоценные камни, которые от каждого попадания солнечного луча взрываются снопами света и цвета. Так я восприняла эту книгу.
Книгу ужасная. В том смысле, что история постоянно лезет настойчивыми руками в самый страшный страх - меня поймёт каждый, в ком живёт подспудная боязнь деменции, особенно наследственной, а поэтому почти неотвратимой. Книга кошмарная, потому что все события базируются на одном давнем происшествии, и происшествие это из ряда вон - мать убила собственную дочку, шестилетнего ребёнка. Книга шокирующая, потому что, на мой взгляд, здоровых психически людей в ней нет. Судите сами: о матери-убийце уже упоминалось, муж её - ранняя деменция с всплесками неоправданной агрессии (хотя о каком оправданном или неоправданном может идти речь при этой болезни?), его вторая жена Энн - виктимна до крайности, хотя и понятно, что всё, что она делает - это из чистейшей любви, но всё равно, так зациклиться на чужой жизни - это ненормально, женщины из тюрьмы тоже не просто так там сидят, и даже детки, которые должны бы олицетворять всё светлое и прекрасное, взрослеют как-то очень болезненно и напряжённо. И при этом, когда ни один из героев не нравится, оторваться от книги невозможно. Вероятно, это потому, что писательница умело балансирует на той грани, за которой должна бы раскрыться причина убийства, но она так и не раскрывается. И написано всё так красиво, что просто видишь и гору Айрис, названную так из-за того, что первопоселенцы, не задержавшиеся надолго в этих местах, посеяли там ирисы, и они остались, в отличие от людей, и полусгнившую школьную пристань, ставшую причиной ещё одной трагедии, и двадцать две куклы, с которыми маленькие сестрички Мей и Джун разыгрывали целые жизни...

Я не могу объяснить, что именно меня здесь зацепило. Но зацепило. Детей было ужасно жалко. Дуру (извините, нет у меня для неё другого слова) Энн было жалко, как было бы жалко любого человека, жизнью привязанного к больному, постепенно теряющему память. Даже соседку матери-убийцы по камере было жалко: пожизненное за десять секунд глупости, которую она сама не может объяснить, - это не фунт изюму, правда, там ещё два трупа в прошлом остались... И даже дело не в том, что книга поднимает какие-то острые и злободневные вопросы, нет, скорее ситуации довольно редкостные. Но история - именно история, похожая на дурацкую шкатулку, какая бывает у всех (ну пусть это не шкатулка, а коробочка, пакетик или ещё что-то), где лежат столетней давности билеты в кино, первые часы, давно не показывающие время, какой-нибудь камешек, напоминающий... дай бог памяти - о чём? - получилась...

Особых тонов и красоты ей придало отличное исполнение Алексея Багдасарова и Ольги Шороховой.

Это грустная история жизни. Это книга о трагедии, сострадании и воспоминаниях. Сначала автор показывает нам трагедию: мать (Джинни) убивает свою младшую дочь, старшая исчезает. Потом автор показывает как через много лет отец семейства Уэйд, страдающий деменцией встречает Энн, которая становится его второй женой. И третьим слоем показана жизнь Джинни в тюрьме.
Главная проблема романа - он ничего не рассказывает и не открывает. Это роман про настроение, а не про героев, и тем более не про сюжет.
Уэйд, у него деменция, память уходит. Он цепляется за осколки воспоминаний о дочерях. Но мы ничего не знаем о его взаимоотношениях с первой женой. Его отношения с Энн - как отношения с сиделкой. Просто какое то доброе сосуществование вместе. Его мыслей о трагедии автор не показывает.
Джинни, тридцать лет сидит в тюрьме. Никакой рефлексии о поступке нет. Влечет существование амебы. Но хорошей, работящей, спокойной и даже дружественной с окружающими.
Энн, как то полюбила Уэйда. Как и почему не показывается. Она одержима его прошлым. Помогает его первой жене.
Целостного восприятия может не возникнуть, но это блестящий, очень мощный роман. Нам чудесно показывают знакомство Энн и Уэйда, их уроки фортепьяно. О том как в начале отношений он учится и узнает новое, и о том как в конце жизни, он теряет то, что узнал и все меньше может сыграть. Автор ярко показывает и знакомство Уэйда и Джинни, его абсолютное стремление защитить собаку над которой издевались и она, которая всячески хочет показать, что не виновата и что вынужденно оставила собаку у плохого человека. Автор описывает трогательные воспоминания о том как сестры дружили и ссорились, как младшая жаловалась на старшую, что стала другой и занята только своими книжками.
Роман движется от прошлого к настоящему и обратно, показывая воспоминания Энн, Уэйда и Джинни. Временами вы чувствуете, что обретаете ясность, но, как и воспоминания в реальной жизни, они меняются, теряются, тускнеют. Вы не найдете ответов, но почувствуете.