Галина Юзефович о романе Мадлен Миллер «Цирцея»

Критик: Галина Юзефович
Рецензия на книгу Цирцея
Оценка: *

Колдунья Цирцея в древности не удостоилась большого самостоятельного мифа: один раз она упоминается в истории об аргонавтах, где помогает их предводителю Ясону пройти очищение от скверны, а после мелькает в эпизоде «Одиссеи» — за дурное поведение превращает спутников героя в свиней, но после, очарованная Одиссеем, возвращает им человеческий облик. «Цирцея» Мадлен Миллер (российский читатель знает писательницу по лиричной «Песни Ахилла», вышедшей у нас в прошлом году) — попытка реконструировать судьбу этой профессиональной героини второго плана за счет вплетения в доставшуюся нам скупую биографическую канву цветных ниток, позаимствованных у других, еще более маргинальных персонажей греческой мифологии, или попросту синтезированных самим автором.

Если в детстве вы зачитывались «Сказаниями о титанах» великого отечественного мифолога и визионера Якова Голосовкера, а после увлекались Ахейским циклом Генри Лайона Олди, то прием этот не покажется вам совсем уж новым. В сущности, опираясь на то, что у нас есть, Миллер восстанавливает то, что только могло бы быть, стремясь при этом сохранить безусловную верность не букве, но духу античных преданий. А главным ориентиром в этом деле становится своеобразная историческая эмпатия, позволяющая автору если не стать древним греком, то по крайней мере примерить на себя его логику и образ мысли. Неслучайно, кстати, филолог Сергей Аверинцев, будучи, по легенде, спрошен о правдоподобии вдохновенных мифологических реконструкций Голосовкера, ответил в том духе, что Голосовкер сам в некотором смысле носитель традиции и ему виднее.

Дочь Гелиоса и морской нимфы, бессмертная Цирцея растет во дворце своего деда, великого титана Океана, и жизнь ее с самого начала тускла и безрадостна: от природы она наделена голосом, неблагозвучным и слабым, как у смертных, да и внешность ее, по человеческим меркам безупречная, с точки зрения других богов не выдерживает никакой критики. Все это делает Цирцею изгоем в ряду себе подобных. Однажды она становится свидетельницей наказания Прометея, укравшего у богов и даровавшего смертным огонь, и понимает, что, возможно, в общении с людьми она может оказаться счастливей, чем среди родных ей по крови нимф, богов и титанов.

Однако первая любовь Цирцеи, бедный моряк по имени Главк, оказывается недостоин ее чувства: став бессмертным и могущественным богом при помощи приготовленного юной богиней колдовского зелья, он тут же забывает о той, кому обязан своим дивным преображением. Более того, Главк предпочитает ей другую — пустоголовую и хорошенькую Сциллу, которую разъяренная героиня ненароком превращает в чудовище. С этого момента и богам, и самой Цирцее становится ясно, что от рождения девушке дарована редкая и драгоценная способность к колдовству. Для того, чтобы защититься от этого опасного могущества, боги ссылают Цирцею на уединенный остров, однако наказание оборачивается нежданным благом: именно здесь героиня впервые в жизни обретает и дом, и смысл жизни, и любовь, и радость материнства и, главное, осознание собственного предназначения.

С исторической эмпатией у Миллер все обстоит отлично, так что, пользуясь формулировкой Аверинцева, ей, как и Якову Голосовкеру, в общем, виднее: реконструированный миф о Цирцее выходит у нее вполне складным и убедительным. Да, такого не было, но в логике древнегреческого культурного пространства оно вполне могло бы, имело право существовать.

Однако хороший миф далеко не всегда тождественнен хорошей книге — хуже того, часто он имеет неприятное свойство сопротивляться олитературиваннию. Примерно это и происходит с «Цирцеей» Мадлен Миллер: собранная из фрагментов и скрепленная авторской фантазией, «Цирцея» так и остается набором разрозненных эпизодов — безусловно, очень ярких и эффектных, но никак не складывающихся в целостную картину. Да и духовная эволюция героини — а именно она, вроде бы, для автора важнее всего — тоже не выглядит сколько-нибудь последовательной. В каждом следующем эпизоде Цирцея предстает перед нами немного другим человеком, и лакуны между этими этапами никак не заполняются — в целом, это не противоречит непоследовательной и противоречивой логике мифа, но плохо сочетается с читательскими ожиданиями от романа. Как результат, вместо законченной истории мы получаем набор кусочков чуть побольше того, который имелся у нас в распоряжении изначально. Не великолепная законченная амфора, но россыпь красивых черепков.

* Оценка указана редакцией Livelib