Культура и искусство — цитаты из книг

Очутившись на набережной, он бросил грустный взгляд на свою яхту [«Милый друг-II»], лакированные поверхности и медные части которой блистали на солнце. Два морских волка, Бернар и Раймон, глотали слезы. Морским прогулкам с патроном у руля пришел конец. Несчастный шевелил губами. Но его уста не молвили ни слова. Ги де…

Весь октябрь они колесили по Москве. Были в Оружейной палате, дикой, ослепительной, хаотичной. Ткани, шитье, серебро, золотые чаши, оружие — европейское, кавказское, турецкое, — парчовая одежда, обувь, конская упряжь. Здесь можно было провести десяток лет. Со знанием дела осмотрели седло Екатерины II и подивились на ее…

Художники, приезжавшие в Петербург при Петре, селились главным образом на правом берегу Невы, на Петербургской стороне и на левом берегу у истоков Фонтанки». После открытия Академии наук «рисовальщики и граверы жили в казенных академических домах на Васильевском острове во второй, пятой, седьмой и десятой линиях.

Санкт-Петербург был похож на пустыню — это подмечали иностранцы, привыкшие к уютному хаосу средневековых улочек, к частоколу узких готических фасадов, к суетливой жужжащей жизни, каждый дюйм которой был полон смысла и звуков. Санкт-Петербург был бессмысленно пустынен и пугающе беззвучен. Казалось, его дворцы, казармы и…

В конце концов, не все понимают, что почитать, если у них нет конкретной цели: лишь немногие люди вооружены книжными каналами, следят за издательскими программами, формируют свои вкусы — это работа, которой не всегда хочется заниматься, иногда есть желание просто почитать хорошую книжку.

Пройдет еще несколько месяцев, и он, вне всякой логической последовательности, снизойдет до того, что милостиво разрешит великому Надару то, в чем отказывал другим фотомастерам...

«...Я уже давно решил запретить публиковать как мой портрет, так и биографические сведения, считая, что частная жизнь человека, равно как и его лицо, не могут принадлежать публике». -(Мопассан).

К тому же Любеткин позвал в Лондон Григория Сигалина. Вместе с ним они нашли неожиданный выход из финансового кризиса. У семьи Сигалина в Варшаве был молочный бизнес: производство кефира на кефирных грибках, которые родственники привезли в свое время с Северного Кавказа. Отец Сигалина присылал в Лондон грибок, друзья…

Единственное, что вызвало одобрение Паркса, - уровень реставрации исторических зданий в Ленинграде, но автор неожиданно объясняет это тем, что в работе, по его наблюдениям, задействованы в основном женщины.

Он [Ги] посещает Пизу, отправляется поклониться месту, где Байрон предал огню тело Шелли – этот английский поэт, с творчеством которого Мопассана познакомил Малларме, был близок ему не только как романтик, но и как человек, влюбленный в море.

«Главная мысль романа [«Сильна как смерть»] – безмерная боль оттого, что стареешь. В этой странной истории мы пальцем ощущаем правду – день за днем, час за часом». -(Жюль Леметр).

«Я чувствую, как трепещет во мне нечто присущее всем видам животных, всем инстинктам, всем смутным желаниям низших существ... Я люблю землю. Когда стоит хорошая погода... то по жилам моим струится кровь древних фавнов – бродяг и сладострастников, и я более не брат людям, но брат всем существам и всем вещам». -(Мопассан).

Все что ни есть прекрасного – женщина ли, пейзаж ли – навевало ему [Ги] мысли о смерти. Но стоило ему почувствовать себя охваченным тяготением к небытию, как в нем в одно мгновение вспыхивало животное стремление к слиянию с природой

Эмиль Золя объявил автора «Пьера и Жана» гением. А вот что утверждал Альфонс Доде на страницах газеты «Тан»: «Ни в силе, ни в гибкости, ни в чувстве меры – ни в чем теперь нет недостатка у этого неутомимого и внушительного рассказчика».

...«Орля» был квалифицирован прессой как высококачественное произведение, в котором доминируют оккультные влияния.

Этой своею новеллой [«Орля»] – одною из самых глубоких, самых волнующих в подборке – Мопассан утверждает свой нигилизм лицом к лицу с непостижимой вселенной.

Я думаю, что талант есть не что иное, как длительное размышление, так как дарован он людям, которые обладают умом… -(Мопассан).

«Он [Тургенев] был невероятно наивен, этот гениальный романист, странствовавший по свету, знавший всех великих людей своего столетия, прочитал все, что только мог прочитать человек, и который разговаривал на всех языках Европы как на своем родном. Он был простым, добрым и правым с избытком, любезный как личность и…

Он [Ги] говорит своим друзьям: «Я рад был бы умереть, если б имел уверенность, что кто-нибудь подумает обо мне так же, как я думаю о нем [о Флобере]».

Отшельнику из Круассе оказалось достаточно сочинить «Мадам Бовари», чтобы оказаться причисленным к ряду самых великих. Мопассан мечтает с ним сравниться.

После «Пышки» он видит в нем писателя высшей пробы. Тургенев даже утверждает, что сам Толстой, прочитав «Заведение Телье», был очарован.

«Вы скажете: туземцы восстают. Но разве не правда, что у них отбирают собственность и платят им за земли лишь одну сотую истинной стоимости?»... В то время как во Франции подавляющее большинство народа с увлечением наблюдают за африканской авантюрой, он [Ги] глубоко скорбит о неправедности колонизации.

...Ги принял в начале июля 1881 года предложение газеты «Ле Голуа» отправиться в качестве репортера в Северную Африку, где французская армия «с твердостью и методичностью» утихомиривала мятежные племена.