Рецензии на книги издательства «Азбука-классика»

Если читать книги о войне, то именно такие: без грязи, ура-патриотизма, но с настоящими героями, подвигами и объяснениями понятным «даже девочкам». Книга о морских лётчиках Прибалтийского фронта, почти у всех есть реальные прототипы: Лунин – Александр Мясников, Илья Титаренко (Татаренко) – Дмитрий Татаренко, Антон Кузнецов - Георгий Костылев, Игорек Кабанков – Игорь Каберов, даже мальчик Слава «служил» в полку. Они защищали Ладогу, Дорогу Жизни, участвовали в прорыве блокады. Чуковский долгое время жил у них в полку, поэтому в достоверности можно не сомневаться. Самый горький и напряженный момент в книге – битва за остров Сухо, от которого невозможно оторваться. Как 30 бойцов смогли выстоять против 30 боевых машин («На каждого по кораблю. Силы равные»)? Только силой воли, мужеством, выдержкой и не «жалением» своей жизни. Отлично написаны «жизненные» истории, все они так или иначе связаны с летчиками, тут и двое детей, оставшиеся в голодном Ленинграде (мальчик станет сыном полка, а девушка позже возлюбленной главного аса), невероятная история потерявшихся влюбленных и горькая судьба командира. Я, человек далекий от техники, с удовольствием читала о различиях истребителей наших и немецких, о «подарке англичан»-самолетах, которые даже запретили, потому что они были опасны и немилосердно горели. С удивлением узнала, что первые штурмовики «И-16» были деревянными и без рации и летчики, чтобы сообщить что-то выполняли в воздухе определенные фигуры. Добротная, отлично разнопланово написанная книга о мужестве и стойкости нашего народа.

Игра в бисер - роман, который превратил диалектику Гегеля - единства и борьбы противоположностей - в свой художественный прием, в метод и главную идею романа, в котором раскрываются разные темы: молодость и старость, ученик и учитель, общественное и частное, коллектив и индивидуум, свобода и призвание, вера и сомнение. И все повествование, неспешное и прекрасно стилизованное, находится в поисках баланса между этими противоположностями, пытается свести все к синтезу, через призму биографии-легенды об одном человеке.

Этот человек - Йозеф Кнехт. Жил-был он в неком государстве в провинции Касталия - средоточии интеллектуально-эстетической духовности. Действие разворачивается в далеком будущем, когда касталийское общество организовано вокруг элитной интеллектуальной игры - Игры в бисер. Но о самом Йозефе, талантливом игроке и незаурядной личности, нет точных биографических сведений, так как в Касталии какой-либо культ личности, индивидуализм, не приветствуется.

Мироустройство в романе Гессе один из самых интересных аспектов. Он создает общество одновременно знакомое и чужое, со своими ритуалами, иерархией и кодексами поведения. Здесь игра - синтез всех человеческих знаний и творческих способностей, служит метафорой человеческого стремления к просвещению и знаниям. И через жизнь Кнехта роман исследует напряжение между индивидуальностью и конформизмом, а также борьбу за то, чтобы совместить стремление к свободе с требованиями общества.

Детали

Автор в целом очень аккуратно и тактично оставляет в тексте намеки, подсказки, крючки, на которые можно обратить внимание.

Так например, вся книга представлена так, будто она написана касталийским историком из далекого будущего и только "издана Германом Гессе". Используя известный литературный прием "отстранения", когда автор прикрывается маской издателя, Гессе создает иллюзию документальности и даже научной точности в описании персонажей, событий, стран и эпох, порожденных его воображением. Однако сам этот касталийский историк не скрывает некоей "ненадежности" своего текста, несколько раз упоминая об отсутствии точных сведений и о личности Йозефа как легенде.

...писание истории при всей трезвости и при всем желании быть объективным все-таки остается сочинительством и ее третье измерение - вымысел.

Становится ясно, что биография если и не полностью выдумка, то несколько приукрашена это точно, и конечно же легендаризирована. И соответственно личность Йозефа подчиняется канону легенды: момент прозрения, избранности, призвания, судьбы и сомнений, поиска своего пути.

Так же несколько раз в тексте намекается на возможную синестезию главного героя и важное место музыкально-цветовых теорий в Касталии:

...эти аккорды пахли в точности так же, как та молодая бузина, так же горьковато-сладко так же сильно и густо, так же были полны ранней весны!

...уча китайский язык, штудируя систему хладниевых фигур и фойстелевскую теорию соответствия между гаммой цветов и музыкальными тональностями.

Подобную гипотезу о соответствии определенных музыкальных тональностей определенным цветам, предложенную Эльз Фьюстел, женой друга Гессе, художника Макса Бухерера, упоминает в связи с общей концепцией "Игры в бисер" биограф Гессе Дж. Милек.

Йозеф отмечал изменения своего социального статуса по тому, как менялось к нему отношение окружающих. Возможно, тут таким причудливым образом сыграл роль его музыкальный слух и способность тонко чувствовать малейшие изменения тональностей и настроения.

Что призвание в Мариафельс означает особое отличие и важный первый шаг по ступеням иерархии, (...) он ясно видел это по поведению и отношению к себе своих сокурсников.

Да и в том, что к его новой миссии относятся здесь, в монастыре, серьезно и что он сам повышен в ранге, убедил его несколько изменившийся тон монастырских высокопоставленных лиц.

Диалектика и Гегельянство

( Источник: Krapp, John (2002) "Hermann Hesse's Hegelianism: The Progress of Consciousness Towards Freedom in The Glass Bead Game ,"Studies in 20th Century Literature: Vol. 26: Iss. 2, Article 5)

В Касталии всё организовано в соответствии с духовной иерархией, главным символом которой является Игра в бисер. Сама провинция претендует на статус утопии, где игра частично является результатом всеохватывающего касталианского стремления к синтезу. Во введении, где упоминаются Гегель, Абеляр и Лейбниц как интеллектуальные предшественники Игры, описывается диалектическая природа игровой методики.

особое внимание уделялось тому, чтобы обе эти темы или оба тезиса развивались на абсолютно равных правах, беспристрастно, и из тезиса и антитезиса в наивозможно чистом виде был бы выведен синтез.

Второе письмо Мастеру музыки, написанное Кнехтом через несколько лет после первого, развивает понимание тонкостей Игры: «Игра, как я ее понимаю... охватывает игрока после завершения медитации как поверхность сферы охватывает ее центр и оставляет у него ощущение, что он извлек из вселенной случайностей и путаницы совершенно симметричный и гармоничный космос и впитал его в себя». Мастер музыки, который в конце своей жизни достигает нуминозного состояния за пределами множественности, навсегда олицетворяет для Кнехта совершенный Дух. Роль Мастера музыки в романе состоит в том, чтобы увести своего юного друга и протеже от конфликта к единству:

наш долг -- правильно распознавать противоречия, во-первых, как противоречия, а во-вторых, как полюсы некоего единства

Но в самой провинции нет бушующей диалектики страстей и восприятий; оппозиция и полярность очищаются посредством медитации и дисциплинированного служения Духу или отфильтровываются из Ордена.

Для Кнехта возвышение к званию Магистра Игры должно символизировать примирение элементов его личности. Мастер игры должен быть образцом возвышенной духовной целостности среди всех членов Ордена. Однако Кнехт сомневается в идеале безоговорочного преданного служения Игре. Его противоположные наклонности проявляются, когда ему в молодости поручают "защитить" Касталию от словесных нападок со стороны Плинио Дезиньори, молодого студента высокого происхождения. Их взаимоотношения описываются как "диалектическое взаимодействие двух умов".

Многочасовые исследования истории и заповедей Ордена и Игры, кажется, превратили Кнехта в идеального касталийца. Но тот мир, примером которого является Плинио, заражает природу Кнехта и переопределяет его приверженность Духу: он задается вопросом, почему два мира не могут быть объединены внутри него самого. Чем внимательнее он смотрит на Касталию, тем отчетливее он воспринимает предупреждающие символы застоя; Тегуляриус, близкий друг Кнехта и блестящий игрок в бисер, является ярким представителем безнадежно бесплодной элиты, чьи духовные недостатки замаскированы покровом тщеславного, потакающего своим желаниям эстетизма. Тегуляриус является прототипом и предвестником духовного и, как следствие, культурного упадка. Кнехт, стремящийся к "интеграции, синтезу и универсальности", осознает свою неудовлетворенность; он остро осознает и критикует ограниченность своего духовного роста. Его Дух осознает свое несовершенство.

В образе отца Якоба, известного ученого из монастыря Мариафельс, Кнехт видит реализацию объединения двух миров. Здесь он получает опыт, необходимый для достижения целостности прежде ограниченного Духа.

Критики обвиняли Гегеля и его философию истории в том, что он манипулирует историческими фактами, чтобы приспособить их к своим философским утверждениям. И Гессе был одним из таких критиков. Согласно Якобу Буркхардту, историку, чья методология привлекла внимание Гессе в годы жизни писателя в Базеле и которому отдал дань в персонаже отца Якоба, изучение истории должно быть координацией фактов, а не подчинением свидетельств ранее структурированной системе.

Вторая причина нашего нерасположения к всемирной истории кроется в нашем традиционном и по большей части, как я полагаю, обоснованном недоверии к определенному методу рассмотрения и интерпретации исторических фактов в эпоху упадка, еще до основания нашего Ордена, — методу, к которому мы с самого начала не питали ни малейшего доверия: это так называемая философия истории, наивысший расцвет ее и одновременно наиопаснейшее влияние мы находим у Гегеля, причем в следующем столетии эта философия привела к самой недопустимойфальсификации и пренебрежению духом истины. Пристрастие к так называемой философии истории мы считаем одной из главных примет эпохи падения духа и крупнейших политических схваток и борьбы за власть, той эпохи, что мы иногда называем "воинственным веком", чаще всего "фельетонистической эпохой"

Отец Якоб настаивает на том, что несмотря на сомнительность гегелевской концепции истории, Касталия не может игнорировать важность исторических исследований в целом. В ходе их бесед проявляется общая симпатия к швабскому богослову Иоганну Альбрехту Бенгелю, чья философия истории произвела сильное впечатление на Гегеля. Кнехт утверждает перед отцом Якобом, что Бенгеля можно считать предшественником Игры, тем самым устанавливая связь между ним и Гегелем. Это свидетельствует о том, что мнение Гессе о философии духа Гегеля никак не соотносится с его мнением о философии истории Гегеля.

В то же время Кнехт призывает Совет внимательнее относиться истории: "Мы сами являемся историей и несем ответственность за мировую историю и наше положение в ней. Но нам катастрофически не хватает осознания этой ответственности". Ответ Совета полностью игнорирует суть аргументов Кнехта и обвиняет его в глупости, отстаивая именно ту гегельянскую позицию, которую Кнехт и Якоб безоговорочно отвергают.

По иронии судьбы, Касталия сама виновна в исторических манипуляциях, в которых обвиняет своего Магистра Игры. Избегая включения истории в учебную программу элитных школ и создавая образ утопического духовного царства, реализованного до совершенства, Касталия превращает прошлое в удобно упорядоченную последовательность событий, приукрашенную так, чтобы подчеркнуть возникновение её Педагогической Провинции как вершины цивилизации. Будто бы история выполнила свою задачу и больше не имеет значения.

Хотя этот антигегелевский уклон способствует запрету на изучение истории, "Провинция", тем не менее, стремится к исторической цели, почти идентичной той, которую Гегель ставил перед своей философией. Насколько свободна Касталия? Безусловно, она рационально упорядочена. Медитация и строгая служба разбавляют любые страсти, которые могут подорвать тщательно выверенный механизм элитной школьной системы. А вот вопрос самообеспечения - это уже совсем другое дело. Касталия действительно выбирает своих директоров и магистров из лучших представителей элиты, и управляет всеми своими делами изнутри. Однако Орден всё же зависит от истории, даже если он не хочет признавать эту зависимость. Буржуазный мир, чью историю Касталия презирает, является единственным источником финансовой подпитки иерархии. Каждый касталиец - раб щедрости чужого правительства. Орден якобы понимает это: он использует Кнехта для сближения с Римской церковью и развлекает политических сановников страны на периодических политических форумах. Но все это - лишь демонстрация формы. Касталия никогда не сможет производить продовольствие, необходимое ей для выживания. Призыв Крихта к Совету расширить историческое сознание - это попытка не дать касталийцам однажды узнать, насколько они на самом деле исторически уязвимы. Касталийская цензура не ограничивается историей. Индивидуальное творчество в любом виде также запрещено в провинции. Но то, что касталийские власти разрешили биографу Кнехта рассказать историю этого отступника, создать историческую хронику, свидетельствует о более сбалансированном синтезе жизни и духа в Провинции в будущем. Возможно, в ней также можно увидеть признаки более глубокой приверженности историческому мышлению в целом.

Подводя итоги, эта книга, этот роман - это та самая игра в бисер, где диалектически согласовываются и спорят разные темы и группы тем, на которых строится история, композиция и последовательность. Это не всегда легко понять, уловить и проследить. Но это очень интересно. Превосходный, глубокий и сложный роман. 10/10

Захотелось почитать в этот раз какой-нибудь детектив. Выбор пал на Агату Кристи "Десять негритят", которая давно пылится в моем списке "Хочу прочитать".
Мы знакомимся с десятью героями, которые прибывают на Негритянский остров. У каждого из них свои побуждения, приведшие их туда. Тут и учительница, и судья, и врач, и детектив и много еще кого. Совершенно  разношёрстное собралось  общество. Убийства начинаются буквально сразу, одно за одним. И этиология этих убийств, как в злой шутке, совпадает со всеми известной считалочкой:

Десять негритят отправились обедать,
Один поперхнулся, их осталось девять.

Девять негритят, поев, клевали носом,
Один не смог проснуться, их осталось восемь.

Восемь негритят в Девон ушли потом,
Один не возвратился, остались всемером.

Семь негритят дрова рубили вместе,
Зарубил один себя — и осталось шесть их.

Шесть негритят пошли на пасеку гулять,
Одного ужалил шмель, их осталось пять.

Пять негритят судейство учинили,
Засудили одного, осталось их четыре.

Четыре негритенка пошли купаться в море,
Один попался на приманку, их осталось трое.

Трое негритят в зверинце оказались,
Одного схватил медведь, и вдвоем остались.

Двое негритят легли на солнцепеке,
Один сгорел — и вот один, несчастный, одинокий.

Последний негритенок поглядел устало,
Он пошел повесился, и никого не стало.

Интерес мой больше был направлен не столько на то, кто станет следующей жертвой, сколько на выяснение, кто же все-таки тут убийца. И я, конечно же, не угадала))
В книге очень простой слог. В основном она состоит из диалогов, поэтому очень напомнила мне "Убийство в восточном экспрессе". Иногда становилось скучно, т.к. герои не раскрываются, особого сюжета и описаний нет. Этого недостаёт очень в книгах Агаты Кристи. Может быть, тогда это и было сенсацией, но для сегодняшнего читателя, искушенного запутанными сюжетами, невероятными расследованиями в детективах, напряженной в них атмосферой, "Десять негритят" покажется слишком простенькой.

Когда я бралась за эту книгу, я несколько огорченно думала, как же уныло будут проходить мои ближайшие вечера. История родовитой семьи конца XIX века – ну что может быть скучнее. Еще и упадок ее в итоге, а я же люблю только хорошие концы, это добавляло еще пару очков моему унынию.
К слову, в аннотации говорится об этом романе следующее: «история любви и предательств, вражды и интриг, борьбы и зависти, исступленной страсти – и жгучей ненависти…»
И вот я думала, как уныло я буду жевать этот кактус, потому что по этому описанию я представляла подковерные интриги, двойные и тройные донья в мотивации героев, газлайтинг, шантаж и парочку заказных убийств, и все это в масштабах одной семьи, а я так этого не люблю.
К счастью, я ошиблась.
В романе описывается жизнь четырех поколений почтенного семейства Будденброков во всем их повседневном великолепии. Место действия – небольшой городок на севере Германии. Его название нигде не упоминается, но это Любек, родной город Томаса Манна, автора произведения, а сама история списана с его семьи. Глава семейства в первом поколении Иоганн Будденброк сильно разбогател на поставках зерна на войну, и это был самый рассвет семьи. Они жили в большом хорошем доме, устраивали званые вечера и были очень почитаемой в городе семьей, почти что аристократией, но без родовитых корней. Будденброки гордились своей фирмой, своим девизом считали изречение одного из предков «сын мой, с охотой приступай к дневным делам своим, но берись лишь за такие, что ночью не потревожат твоего покоя» и четко ему следовали. Собственно, обо всем этом подробно на семистах страницах и рассказывается в романе. Каждая глава посвящена какой-либо сцене или герою: вот отмечают переезд в новый дом, рождение еще одного ребенка, характер и интересы кого-то из семьи, Рождество, школа детей, смерть старших родственников, венчание и так далее. Мне, вероятно, ввиду возраста очень приятно было читать о всех этих повседневностях, и никаких обещанных интриг, страстей и ненависти. Они были, конечно, но просто как факт. Тони ненавидит Хагенштремов, и все, что она делает – это не здоровается с ними на улице. Такая вот жгучая ненависть. С тем же уровнем экспрессии описываются чепчики мадам Будденброк. Всех остальных громких чувств ждет та же участь.
Начиная читать, я ожидала, что упадок семьи будет вызван внешними обстоятельствами, кознями конкурентов, войнами, но нет. Упадок семьи случился из-за вырождения, так сказать, породы. Из четырех внуков наследной ветви старого Иоганна Будденброка только старший сын Том соответствовал требованиям и пожеланиям семьи. Младший был гулякой и невротиком, на дочерей обязанностей и так не возлагали, кроме удачной женитьбы, но и тут случилось фиаско. Тони, хорошенькая остроумная Тони два раза оказалась в разводе (представляете, какой позор), младшенькая Клара умерла от «туберкулеза мозга» (менингит?), не дожив и до тридцати. У Тома была надежда на его единственного сына Ганно, но мальчик родился очень меланхоличным и совершенно не тяготел к коммерсантской деятельности. Если бы это был роман в духе моих любимых приключенческих, в самый тяжелый для фирмы момент дела подхватывает, скажем, Эрика, дочка Тони, оказавшаяся гением продаж и инвестирования, а юный Ганно просто ставит подписи в документах, не читая их, и далее идет предаваться музыке и экстремистскими отношениями с мужчинами.

Немного меня успокаивает только то, что история Маннов, с которых списаны Будденброки, несколько иная. Прототипом Ганно был сам Томас Манн, у него было еще несколько сиблингов, дожил он до восьмидесяти лет и обзавелся шестью детьми.
И все же я провела приятное время вместе с этим семейством, таким искренним, честным перед собой и порядочным перед другими, бесславно окончившим свой путь в пучине времен.

Бэзил Холлуорд написал портрет молодого красивого парня- Дориана Грея.
В театре влюбился в Сибилу Вэйн. Нот когда она сыграла плохо, решил её бросить. Она этого не выдержала и выпила отраву.
Дориан недолго жалел об утрате.
Лорд Генри подарил Дориану книгу Ж. К. Гюйсманса- Наоборот.
Портрет становился страшнее и жестче от поступков Дориана, а сам он не менялся, не старел.
Спустя 18 лет Дориан встречает Бэзила, показывает свой страшный портрет и убивает Бэзила. Просит Алана, чтобы тот с помощью химического опыта избавил его от трупа и труп исчезает.
Брат Сибилы хочет убить Дориана за смерть сестры, спустя 18 лет. Но Дориан говорит, что это был не он, ведь ему не 38-40 лет, он ещё молод( выглядит так).
Дориан устал от своего прошлого, захотел стать свободным, поэтому ножом режет свой портрет, но вместо этого умирает сам, превращаясь в страшного старика.
Он продал душу дьяволу (пожелав, чтобы старел его портрет, а не он) за красивое лицо.

Роман очень понравился, ходила под впечатлением несколько дней. Читался  легко, вот прям увлекал. Встречалось много забавных моментов, даже выписала себе гипнопедические пословицы)
Этот фантастический мир придуманный автором еще в 1932г очень во многом перекликается с нашей действительностью.
Но как мне кажется, если в современном обществе и есть что-то из мира Хаксли то пока, к сожалению, только худшее. Роман как буд -то не так уж похож на антиутопию..потому что весь этот мир, на первый взгляд, выглядит довольно привлекательно. Там нет войн, болезней, жестокости и полный промискуитет. Но при этом общество с четкой иерархией, поделено на касты и у представителя низшей нет никаких шансов подняться. А еще в этом псевдо идеальном мире нет любви, привязанности, глубоких чувств, высокого искусства, инакомыслия. Более того все это под запретом.  И как будто бы это та плата которую стоит заплатить за такой рай..или не стоит? Для меня в этом была главная дилемма романа.
Конечно, большую часть времени пока читала, крутилась мысль "Да ну,  классно же у них там!". Но интересный был момент когда эпсилон-полукретин созданный для работы исключительно в лифте, всячески загипнопедированный на это вдруг увидел небо на верхнем этаже и начал восхищаться и кричать "крыша крыша", а голос из лифта тут же ему приказал спускаться. Вот уж кому жизни не видать, а это все таки человек(хоть и из пробирки), у него есть чувства. Только он создан системой изуродованным и неполноценным в угоду удовлетворения потребностей этой же системы. Вот где драма блин!
Да и "свобода в отношениях" между мужчинами и женщинами только на первый взгляд ни к чему не обязывает. В действительности одной из главных героинь приходится постоянно менять партнеров, хоть ей этого не так уж и хочется. А делает она это только потому что так принято и она так воспитанна. Всех девушек парни оценивают в основном по степени "пневматичности"(фигуристости). И ни о каких равных правах нет и речи, потому что наивысшая ступень в этой социальной иерархии принадлежит Альфа мужчинам, а только потом идут  Бэтта женщины.
Концовка конечно вообще фееричная) Не скажу что именно этого я ждала. Но впечатление не испортилось, все таки роман заставил о многом поразмышлять.

Приговор — это веревка, на которой ты висишь над пропастью, и эта веревка постепенно трещит, утончается и наконец — обрывается."

последний день приговоренного к смерти.название повести говорит само за себя.стоит отметить,что Гюго имел отрицательное отношение к казни, и в этом произведении его точка зрение либо обретет понимание,либо станет отвергнутой.

главного героя приговаривают к смертной казни, из-за совершенного им убийства. адвокат говорит,что возможно,у него получилось смягчить приговор до каторжных работ,и здесь начинается развитие мысли,которую автор несет на протяжении всей повести : что лучше - казнь или каторга?

однако,это достоверный факт,он и вправду убил,а не как в "Процессе" (который я так и не закончила,а надо бы). я не буду делать пересказ всех событий,но у меня есть теория.

к сожалению,мы так и не узнаем, кого он убил,как и характер преступления : намеренное ли оно,либо совершенно в состоянии аффекта,как в "постороннем",и в этом я вижу одновременно и минус,и достояние произведения.

плюс заключается в желании отыскать ответ на вопрос: кого и как он убил? минус в том,что это путает напрочь все мысли в голове : достоен ли он сожаления,или нет,можно ли понять его душевные метания, или нужно отвергать всю жалость,и топить ее,как мелкого котенка?

скажу вам так: отношение к гг у меня менялось также,как и его отношение к каторге,правда. моментами мне было его жаль, другими - я начинала его ненавидеть и переставала понимать.

еще одно пересечение с постронним - отсутствие раскаяния. его просто нет. + идет безразличие к своей семье. а именно к матери и жене,дочь ему жаль. он считает,что возможно,за 6 недель заключения даже переживёт мать. тут мое сочувствие вновь исчезло.

также стоит сделать акцент на реально живых второстепенных персонажей,таких как пастор и жандарм. момент,который поразил меня до глубины души: жандарм в день казни приходит и начинает жаловаться на свою бедную жизнь и просит помощи у гг - сказать ему достоверные лотерейные номера. тот соглашается,при условии,что жандарм поменяется с ним одеждой. и жандарм выдает:
какие вы все хитрые здесь. сбежать задумали? а как же мои номера? для того,чтобы я узнал их вы обязаны умереть!

да,шокирует,но это суровая правда: каждый сам за себя.
теперь пастор. он приходит в камеру, спрашивает у героя,верит ли он в Бога(лютый флешбек на постороннего). после положительного ответа,он начинает " вещать монотонно,не проявляя никакого сочувствия "
а по дороге в город он рассыпает табак в карете, и начинает жаловаться на то,что тот был дорогой. гг говорит,что ему сейчас хуже, ввиду чего пастор смотрит на него с презрением и отрицает сказанное ему. чувствуете аромат реальности?

заключительный этап - сама казнь.по приезде в город,гг просит узнать,не принята ли его аппеляция на помилование. он молит о пощаде,просит подождать - вдруг аппеляция будет действительной в последний момент?
но палач говорит,что казнь должна состояться в назначенное время и поэтому,повесть кончается словами: пробило четыре часа.

ах,да,теория.так как мы не узнали,кого он убил,к сожалению. пока он находился в камере,разглядывая имена предыдущих ее обитателей,ему видится,что на него наступают призраки уже казненных на гильотине убийц. ему угрожают все,кроме отцеубийцы. мне кажется,что это о чём-то говорит.