4

Это первая книга из недавно изданного двухтомного издания «Черных тетрадей» Мартина Хайдеггера. Обе книжки толстые, но эта немного поинтереснее следующей.
Вообще, мне всегда был любопытен феномен «писания» для себя – то есть ведения-писания неких записей-дневников, любопытен именно в контексте репрезентативности пишущего: одно дело – писать, когда ты уже знаешь, что ты – личность историческая (а это значит, что, всё, что найдут после тебя как минимум будут изучать и скорее всего публиковать), и другое – когда ты - просто «ты» (и, соответственно, нафиг никому не нужен, кроме родственников, и то не факт). Хайдеггер конечно же знал, что он относится к первой группе пишущих. Посему, публицистический пафос здесь неизбежен, как в то же время, и наличие неких непонятных знаков, пометок и прочих псевдочерновиковых артефактов.
..
Хайдеггер –вообще он такой взбрыкивающе-убаюкивающий сноб, даже близко не подошедший к проблемам прото и около парлептипности, ему комфортнее вечно витать в заоблачных общих вопросах бытия и трансцендентной онтологии. Максимальное его приближение к названному предмету заключено, пожалуй, вот в этой его синтагме: «Человек обязан прийти к самому себе!» (с.11) -Красиво, и главное, правильно, слово «обязан» только немного смущает, - кому обязан? для чего? ради чего?..
И вот (ещё) почти рядом:
«В чем основа аристократического благородства, если не в прирожденной уверенности в возможности быть только тем, что издавна является нашим предназначением». (с.339)
А в остальном книга аутентична базовым произведениям автора.
-«Грядущая философия должна стать взыванием к бытию «здесь» (des “Da”)» (с.21) – вполне может быть да, вопрос только в том, что мы будем понимать под этим самым «здесь».
Вот про науку (мне ещё понравилось)):
-««Наука». –Ей уже не избавиться от лакейской роли своей деятельности. И этот характер есть следствие её новоевропейской сущности (обретение рассчитываемости и объяснимости всего)». (с.467)
В книге мелькает достаточно много имен; Ясперса он критикует, постоянно и много говорит о своем любимом поэте Гёльдерлине, ну и конечно же Ницше, в этих тетрадях превознесённый им, подозреваю, как ни в каком другом произведении:
-«Возможно, подлинное творчество Ницше – так и не завершенное окончательно – полно определяющей силы, вот только он нам не по плечу». (с.492)
Мне вообще иногда кажется, что Хайдеггер всю жизнь хотел быть поэтом, не получилось, пришлось пойти во философы. И это ему удалось.
Впрочем, настоящие поэты – всегда философы, а настоящие философы –всегда поэты.