4 Игры, в которых людям делают больно

«Для нас все было спектаклем…»

Эту книгу, несмотря на ее кажущуюся детективную легкость, невозможно осилить, не пытаясь вспомнить кое-что из того, что когда-то было читано у Шекспира. Сюжеты и цитаты из шекспировских пьес действуют в ней как подсказки и комментарии, позволяющие двигаться на шаг вперед (или вглубь?) самого повествования, что делает чтение очень азартным, как расшифровывание авторского кода. Мне повезло: еще со школы я кое-как помнила шекспировские плоты, слоты, фреймы и терминалы, а что не помнила – оперативно гуглила по ходу чтения. И это превращало чтение в игру, в динамичный квест. Я получила большое удовольствие от чтения. Думаю, что кому-то, как и мне, знакомо это счастливое читательское чувство, когда в электронной читалке ты смотришь на соотношение прочитанных и оставшихся страниц и облегченно вздыхаешь, видя, что конец еще не скоро.

Необычное – вот что, наверное, больше всего привлекает в современных книгах: герой со своеобразной судьбой, ни на что не похожая обстановка, уникально завернувшаяся и развертывающаяся ситуация, неординарные отношения, специфический внутренний мир персонажа, по-новому построенный сюжет или оригинальная структура текста… - подойдет любая хэндмейдовская находка, хотя, наверное, люди никогда не устанут читать об одном и том же: «любовь-кровь», «надежда - мой компас земной», «есть только миг между прошлым и будущим», «все семья счастливы одинаково», «есть вечная любовь», «встал я утром в шесть часов»… В этой книге искусно смешано и то и другое – классические шекспировские сюжеты с нагруженной цитатами стилистикой произведения. И это заставило мое мышление двигаться сразу и центростремительно (в пространстве современных планов сюжета, чтобы разгадать основную коллизию, когда героям чуть за двадцать и когда Оливеру уже за тридцать) и центробежно (в аллюзивном шекспировском ключе - иначе как без «Юлия Цезаря» и «Перикла» понять «конец всей этой странной, сложной пьесы»).

Сюжет, вроде бы, совсем простой и не без некоторых натяжек, таких можно немало встретить на литературных просторах. Но здесь главное даже не плодотворная шекспировская канва, а то, что творится при чтении в голове читателя: это он переживает, достраивает, дописывает сюжет, опираясь на собственные знания, аллюзии и ассоциации. Так что это не просто текст, это – синтез самых разных текстов. Когда-то я читала, что шекспировский «Макбет» пользуется недоброй славой в артистических кругах, считается прóклятой пьесой, участников которой ждут несчастья. Особенно знаменита сцена с ведьмами, варящими зелье («Пламя, прядай, клокочи, Колдовской котёл, урчи!»), якобы основанная на реальных колдовских заклинаниях, заимствованных из «Демонологии» английского короля Якоба I. М.Л. Рио уже в первых эпизодах книги обыгрывает, а потом и наращивает этот подстрочный страх, апеллируя к суеверию, что во время сцены драки актеры не раз получали серьезные ранения и даже гибли из-за того, что бутафорское оружие по какой-то непостижимой причине оказывалось настоящим. И дальше все тоже требует включенности, догадки, предчувствия, даже мертвая птичка на обложке.

Догадаться о том, что было, что будет, чем дело кончится и чем сердце успокоится (а в данном случае не успокоится) нетрудно, полкниги приходится жить с ощущением, что ты, как и другие персонажи, знаешь виновника, но ждешь, что правда как-то сама выйдет на свет, не утаившись в цитатах. Но опять-таки дело не в этом, а в истерической атмосфере существования героев на грани между жизнью и пьесой, в темной эмоциональной стилистике книги (я удивилась, что автор не привлекла к сюжету еще и «Бурю»), в архетипичной ролевой структуре этой актерской компании, в сложных отношениях любви, дружбы, зависти и соперничества между ними, в которых хочется поскорее разобраться.

Но, положа руку на сердце, нельзя не сказать, что психологически книга для меня не дотянула до правды в традиции Станиславского, поведение героев при всем их форсированном драматизме я воспринимала именно так, как во времена Шекспира игрались пьесы – без излишней глубины и рефлексивности, с чувствами напоказ, передаваемыми через действие, а потому эмоционально чуть более наигранно и «выпукло», чем хотелось бы. От ощущения картонных декораций и бутафорских мечей я до конца так и не избавилась. Ну, что ж: театр он и есть театр, хочешь – верь и плачь, хочешь – просто смотри. Мне не удалось себя вовлечь в драму юных актеров, и я оставалась просто чуть отстраненным наблюдателем. Еще одна моя «претензия» к книге в том, что мне в принципе не очень нравятся старые переводы А.Л. Соколовского, и я не вполне поняла, почему именно на них остановилась переводчица, ну, разве что для текстового единства всех цитируемых пьес. Герои общаются между собой на смеси шекспировского и реального языка, цитат очень и очень много, поэтому из-за старого перевода у меня не раз возникал какой-то внутренний диссонанс, поскольку в голове звучали совсем другие, более поэтичные строки. А во всем остальном было увлекательно, и хочется почитать еще что-нибудь в этом роде.