5 Луч света в тёмном царстве 2.0

«Не говори маме» Саши Степановой — книга, от которой безумно хочется жить.

Пожалуй, что ни одна аннотация не сможет в полной мере передать той боли, которой пропитан этот текст. Сложно сказать о нём точнее, чем это сделала одна из героинь: «Я принесла тебе немного ада», — и «немного» здесь — явное преуменьшение.

Вслед за «Двоедушниками» и «Городом вторых душ» Саша Степанова продолжает мастерски работать со столкновением миров, их слиянием, перетеканием друг в друга. Образ города в «Не говори маме» ещё более инфернален, чем прежде — пусть у Красного Коммунара и нет привычной постоянному читателю изнанки. Зато у него есть своя, особенная магия, вызывающая острое чувство узнавания с первого упоминания в тексте. Мотив жертвоприношения сталкивается с трендом на магию, новое Средневековье с его современной версией чумы выстраивается перед читателем — и на это работают приметы не только времени, но и безвременья. Само название города — Красный Коммунар — звучит как оксюморон: цвет самой жизни контрастирует с обезличенной серостью. Всё цветовое полотно текста строится на контрастах: однообразно-серые многоэтажки, блёклые пустыри, тёмные пятна заброшенных гаражей, «трубы, трубы, шиномонтажи» — и поверх, точно пятна краски на мутном стекле, красная куртка Джона, темнеющий свитер Саввы, рыжие ботильоны, синий комбинезон. Если бы перед вами лежал текст, размеченный хайлайтером, смысловые акценты и то были бы менее очевидны. Всё, что имеет прямое отношение к содержанию «Не говори маме», резко контрастно, выделено цветом, вкусом, запахом; в красной куртке Джона читается нескрываемая угроза, в солнечно-горячем хачапури, щекочущем нос прямо со страниц, глоток свежего воздуха. Обманчивый аромат можжевельника, тревога в каждом чёрном пятне: траурной ленте, волосах Вики, капюшоне Стефы. Только добираясь до финальной главы, понимаешь, насколько неслучайны упомянутые совпадения — и от этого осознания волосы встают дыбом.

«Не говори маме» вообще из тех текстов, после которых ходишь с широко раскрытыми глазами, безуспешно пытаясь пригладить затылок. Эта книга смотрит на своего читателя в упор чёрными провалами глазниц; она как напоминание о том, что у каждого за спиной есть до времени закрытая дверь, из-под которой тянет могильным холодом. Если открыть её, там, за дверью, окажется плотная, осязаемая пустота, поглощающая человека целиком, до последнего звука — потому что в конечном итоге от нас остаётся лишь звук. Звучащее слово. Голос, который слышат.

Таким голосом становится главная героиня «Не говори маме». Утратившая всё — родителей, любимого человека, прежних друзей и привычную жизнь — она собирает в новое целое не столько даже себя, сколько истории людей, убитых её молодым человеком. Людей, оказавшихся в сложной жизненной ситуации, вынужденных ночевать в переходах метро или читающих стихи в рюмочной и, по версии героя, возомнившего себя «санитаром города», загрязняющих городские улицы. Мартин Лютаев — это претензия на нового «героя нашего времени»; демонический мститель разлива местной секции борьбы. Но настоящие герои этой истории — дочь спасателя Майя Зарецкая, которой есть дело до всего, на что жители и власти Красного Коммунара закрывают глаза (подростковые суициды, ребёнок с инвалидностью, абьюзивные отношения), «барабашка» Савва Терпигорев, журналистка Саня Сорина и Маша, руки которой возникают из сумерек так, будто мир создал её только что, в самый нужный момент.

Остаётся только удивляться тому, как психологически тонко Саша Степанова создаёт характеры. Приехав в Красный Коммунар, Майя действительно становится глотком свежего воздуха среди общей затхлости и запустения — или, если хотите, «лучом света в тёмном царстве». Закольцованное, замкнутое само на себе пространство города, в котором люди работают, чтобы есть, и едят, чтобы работать, снова приходит в движение: сперва медленно, а затем всё быстрее — как скорый поезд Москва — Волгоград, пролетающий Красный Коммунар со свистом.

В отличие от пилотной версии с названием «Другое настоящее» финал «Не говори маме» не наводит на читателя дуло ружья, не оставляет наедине с сюжетной развилкой. Светлый, как сентябрьская Москва, тёплый, как руки Саввы, спокойный, как разговор за просекко в Space Owl (закрыто навсегда), он тем не менее не упускает возможности взвести курок и сделать один короткий, но точный выстрел: «Не я».