5 "Все те, кто думал, что война скоро закончится, уже давно умерли. На войне, разумеется"

Если Вы читали ранее Ремарка и Хемингуэя, то, наверняка, аннотация самым бесстыдным образом введет вас в заблуждение, потому что Пьер Леметр - это нечто совершенно иное. Так о войне еще не писал никто из известных мне писателей.

Если творения Хемингуэя и Ремарка отличаются самым правдоподобным и жизненным реализмом, то “До свидания там, наверху” представляет собой гротеск. Это невероятное переплетение трагедии и комедии, жизни и карикатуры, уродливого и возвышенного, это постоянная игра на контрастах и возведение уродливого и возвышенного в абсолют. Пьер Леметр умело манипулирует читателем, шокируя и выводя его на эмоции.

Первую сцену, с которой начинают разворачиваться события романа, я могу по праву назвать одной из самых эффектных, ошеломительных и запоминающихся сцен в литературе. Это просто эффект разорвавшейся бомбы.

Итак, Первая мировая война, 1918 год, за несколько дней до перемирия на фронте наступает затишье. Французские солдаты, в числе которых наши главные герои Альбер Майяр и Эдуар Перикур, ждут своего возвращения домой. Ждут и боятся, возникает атмосфера непередаваемого напряжения - ведь никто не хочет умирать накануне окончания войны.

Погибнуть последним, думал Альбер, все равно что погибнуть первым – глупее не придумаешь.

Но есть среди них и такие, как лейтенант Анри Прадель, которые используют войну как средство своего продвижения и карьерного роста. И ради этого они готовы рисковать жизнью. Но не своей, а чужой. Прадель может хладнокровно смотреть в глаза человека, которого только что обрек на ужасную и мучительную смерть.

Получается, что на войне лучше быть подлецом, чем рядовым.

На фоне низости и подлости Праделя поступок Эдуара, бросившегося на помощь умирающему товарищу, выглядит еще более героическим и милосердным. Особенно, учитывая то, какую цену ему пришлось заплатить за акт своего альтруизма, - Эдуар полностью лишился нижней части лица.

Поначалу упрямство Эдуара, отказывающегося от операции по восстановлению лица, кажется мне необъяснимым безумством и даже отчасти вызывает то же раздражение, что и у врачей. Но по мере углубления знакомства с личностью художника, мне становилось понятно, что может стоять за этим.

Эдуар, как сильная, творческая и свободолюбивая личность, просто не мог терпеть никаких компромиссов в виде операции. Это для него равно притворству - ведь понятно, что он лишился своего лица раз и навсегда, а любые суррогаты в виде чего-то искусственно созданного - это не что иное, как попытка притвориться, что ты тот прежний человек.

А еще у Эдуара ярко прослеживается внутреннее стремление к саморазрушению. Он хочет уничтожить даже то малое, что еще у него осталось…Можно ли винить его в этом? Можно ли осуждать человека, потерявшего надежду?

После окончания войны и возвращения с фронта расстановка сил остается прежней: Прадель, циничный, мерзкий и подлый, - на коне, а Альбер и Эдуар обречены на нищенское существование.

Здесь прослеживается мотив, схожий с “Возвращением” Ремарка, только у Леметра всё выглядит еще более угнетающим, безнадежным и беспросветным.

Но ожидание – это как раз то, чем мы занимаемся с тех пор, как кончилась война. В конце концов, здесь почти как в окопах. У нас есть враг, которого мы не видим, но который давит на нас всей тяжестью. Мы зависим от него. Враг, война, администрация, армия – все это немножко похоже, вещи, в которых никто ничего не понимает и которые никто не может остановить.

То, что во время нескончаемых четырех лет войны представлялось самым желанным и волшебным чудом - возвращение домой, оборачивается еще более худшим кошмаром.

Что ждет солдат, вернувшихся с фронта, где они каждый день рисковали своей жизнью? Неразбериха в документах, переполненный транспорт, невозможность быстро попасть в родные края, невозможность получить своевременную медицинскую помощь и нужные медикаменты, отсутствие работы, нищета, грязная и тесная комнатушка на задворках. И полное забвение…

Страну охватил поминальный бум, по погибшим скорбели с той же страстью, с какой отталкивали выживших.

В то время, как подлецы, подобные Праделю, получают звания, награды, удачный брак и возможность вновь нажиться на войне, даже если она уже закончилась.

Противостояние между Праделем, с одной стороны, и Альбером и Эдуаром, с другой, находит свое отражение в их двух аферах. И вот, вроде бы, и та и другая являются чистым мошенничеством ради денежной выгоды, и обе оскверняют память погибших солдат. Но можно ли ставить между ними знак равенства?

Всё, что волнует Праделя - собственное преуспевание и благополучие. Он эгоист, живущий только ради себя. Да и от его аферы с захоронениями веет гораздо более смрадным и отвратительным душком, нежели от мошенничества с памятниками.

Махинация Альбера и Эдуара - это главным образом протест. Протест против войны. Протест против того, что в послевоенной жизни нет места для таких, как они. Против лживости агитационных лозунгов, представляющих поле боя как место для подвигов.

Альбер отправлялся на войну в духе Стендаля, а угодил на прозаическую варварскую бойню, выдававшую по тысяче трупов в день на протяжении пятидесяти месяцев.

Протест против коррумпированности чиновников. Против тех, кто отсиживался в тылу, распоряжаясь жизнями других. Протест против бесчеловечности и несправедливости системы. Протест против процветания ничтожеств и подлецов.

Протест против предательства и забвения. Против фальши и показушничества.

Протест против мира, в котором им приходится выживать.

с тех пор, как он выиграл войну, у него создавалось такое ощущение, будто он проигрывал ее каждый день.

Этот роман - одна из самых пронзительных и сильных вещей, которые я когда-либо читала. Его больно читать, но это очищающая душу боль.

И в конце мне хочется повторить слова автора из послесловия:

Я никогда не забуду о всех тех людях различной национальности, которые сложили голову в Первую мировую.

Потому что, чтобы помнить, не нужны никакие памятники.