4

Как же я любила Тургенева в юности! Мне казалось, нет чище и ярче языка, чем у этого классика. Зачитывалась его романами вдрызг. «Дворянское гнездо», точно уж читала, но почему-то осталось это неотмеченным на ЛЛ.

Взяла, перечитала, отложила. Нет уже того чистого юношеского восторга. Да, неплохо, но… И что со мной не так?

Вымирающая дворянская Россия, представленная инфантильным сорокапятилетним «стариком» Лаврецким, не пристроившим себя в жизни и гордо несущим звание дворянина. Куда несущим? Зачем? Не помню, были ли в моей книге из юности иллюстрации, но откуда-то в голове засела картинка: запущенный сад, просто море дикорастущей зелени, а в гуще её – сидит в кресле Лаврецкий, устремив взгляд внутрь себя.

Варвара Павловна, берущая от жизни всё, наглая и хамоватая особа, вечный образ стервы, разрушающий чужие судьбы. Не было бы таких Лаврецких, безвольных и наивных, и Варварам Павловнам не было где поживиться. И как остро в образе этой наглой особы чувствуется горький опыт самого автора. Не от этого ли он получился самым ярким, самым живым?

Тургеневская девушка Лиза – чистая, наивная, добрая, страдающая. Идеал. Я даже не знаю, жалко ли мне, что она вот так переломала свою судьбу. Не была бы она счастлива с Лаврецким. Есть такой тип девушек, которые придумают себе страдание и живут с ним. Сначала любовь к женатому мужчине, потом - к Богу. Ну, да не мне её судить. Но история её красива.

Но ведь главное, что основное разочарование вызвал у меня язык Тургенева. Как-то всё слишком просто, иногда на ровном месте закручено и ведёт в никуда. Правда, от этого очень быстро отвлекаешься, погружаясь в чтение. Вот тут магия срабатывает на отлично, читаешь – не оторваться. Летом пхнет от строк.

Изюминкой на торте стали последние страницы, где Лаврецкий вернулся в дом Калитиных. Почему я их не помнила, а вот сейчас обратила внимание? Звонкий смех, живые люди, детские игры – так всё очаровательно. Заснул в своём коконе Лаврецкий, сознательно похоронила себя Лиза, но сама жизнь продолжается. Вот оно, очарование молодёжи.

И да, очень жалко Аду, дочь Лаврецкого. Про неё всего несколько строк в романе, но девочка уже окончательно истерзана.