3.5

Тахира Мафи – Зажги меня (Разрушь меня #3/3)

7 из 10

Жанр: дистопия, YA
Фишки: сверхспособности
Фейл: ангст превалирует над эшном, скомканный финал
WOW: 55-58 главы
POV: женский, от первого лица
Геометрия чувств: медиум

Цитатосуть:

– Я – Джульетта Феррарс, и я возглавлю эту страну. Я брошу вызов любому, кто выступит против меня!

Рецензия (спойлерная):

I Grieve Nothing. I Take Everything.

Если кто не узнал - это цитата из господина Уорнера. Его тату - акроним его жизненного кредо. И не говорите, что у вас только что не случился интеллектуальный оргазм.

Третью часть я читала в оригинале, но затем переводила для своих близких (200 с лишним страниц набирала вот этими самыми руками, сама в шоке).

Я еще разложу по полочкам эту книгу, но начать хочется с общих выводов (а завершит мою гигантскую рецензию приятный цитато-гость из «Разрушь меня», что охренеть как символично).

Мне нравится, как Тахира увязала все части воедино. Владея информацией, добытой со страниц заключительной книги и возвращаясь к спорным моментам первой, ты отчетливо видишь, что автор изначально знала, к чему все идет, кто что из себя представляет и каковы мотивы каждого персонажа. Она ловко отвлекала внимание читателя, мешала приглядеться повнимательней и раскусить героев заблаговременно.

Джульетта растет от строчки к строчке, от книги к книге. Ее первая детская любовь отживает свое, не выдерживает натиска окружающей действительности и рассыпается, а на ее месте пускает корни, пробивается и расцветает новое взрослое чувство, которое уже не сломить, его можно только разжечь. Это так жизненно, скажу я вам. Сколько раз мы сталкивались в книгах с необоснованными метаниями героинь? Здесь же все разбито на этапы, даже Станиславский буркнул бы «верю». Давайте посмотрим вместе.

Сначала Джульетта души не чает в Адаме. У нее никого нет в целом мире, а этот человек не только предлагает свою дружбу, он предлагает свое сердце и не планирует умирать в процессе. Кенджи был прав:

— По-моему, твоя в него влюбленность вполне рациональна. Вроде как, «по умолчанию». Типа, кто, если не он? Твой выбор был крайне ограничен.

Но задумываться на тему природы своих чувств к Адаму Джульетта начинает еще раньше, когда попадает в «Омегу» и оказывается в социуме, где количество желающих общаться с ней, смеяться и сосуществовать бок-о-бок больше не ограничивается единицей. У Джульетты появляются друзья и проблемы поглобальней внутренних переживаний. На какое-то время она вынуждена дистанцироваться от Адама, что позволяет гормонам приткнуться, а мозгам включиться. Джульетта с удивлением отмечает, что ей вроде бы больно, но мир не рухнул и жизнь продолжается. Похоже, раньше она всерьез боялась, что вся ее психоэмоциональная устойчивость завязана исключительно на Адаме.

Еще она не может не думать об Уорнере, в конце концов, иммунитет к ее прикосновениям есть только у двух людей (о других таких человеках нам неизвестно), и это вызывает интерес. Все было просто, когда она ничего о нем не знала, делала поверхностные выводы и обожала Адама. Переломным моментом стала сцена с Уорнером и его отцом, когда Джульетта узнала, что Аарон практически умолял своего отца, которого ненавидит и никогда ни о чем не просит, сохранить ей жизнь. Затем им приходится немало времени провести наедине, сбросить маски и о многом поговорить. Джульетту поражает то, что Уорнер знает о ней все от и до, самые темные ее стороны, и все равно любит. Он не ждет от нее примерного поведения. Адам же изначально загнал ее в рамки этим своим – ты самое хорошее, что осталось в этом мире. Она изо всех сил старалась соответствовать и устала.

Адам же… у него, и правда, иные цели, иные приоритеты.

— Я больше не хочу жить в страхе, — отвечаю и надеюсь звучать увереннее, чем это есть на самом деле. — Я должна дать отпор. Мне казалось, мы оба этого хотели.
— Нет... я хотел тебя, — он пытается унять дрожь в голосе. — Только тебя. С самого начала, Джульетта. Дело было в тебе. Ты всё, чего я хотел.

Признаться, Адам меня выбешивал с завидной регулярностью, но я его понимаю. На плечах этого парня забота о младшем брате, у него ничего нет и обратиться за помощью не к кому. Та, ради которой он оставил прежнюю жизнь, пожертвовав не только своим комфортом, но и безопасностью Джеймса, в какой-то момент его переросла и оставила у разбитого корыта. Куда ему идти? Во что верить? Как жить дальше? Вероятно, все могло бы быть иначе, будь у него силы поддержать дерзкие начинания Джульетты, но сил этих не осталось. Он видел смерть самого близкого человека, пусть тот и не умер, пережитого не отменишь и не сотрешь. А следом «умирает» вторая по значимости персона в его жизни. По-моему, это финиш. В итоге, он ни физически, ни морально, ни материально не мог помочь Джульетте. И собственное бессилие злило Адама. Когда же на сцену вышел Уорнер, у которого напротив было все и сразу – безлимитные прикосновения, бесконечное терпение, безграничная вера и, что самое главное, ресурсы, вот тогда Адам сорвался. Это не делает ему чести. Но понять его можно.

Ладно, вернемся к сюжету, следующие этапы трансформации чувств Джульетты отражены на страницах «Зажги меня».

Джульетта узнает о судьбе «Омеги» и с ней приключается китнисс_в_конце_второго_фильма номер два. Когда плакать уже нечем, а на смену горю приходит злость под ручку с желанием отомстить. Девчонка чуть ли не в пижаме собирается пойти и прикончить Андерсона, но тот уже отчалил. Она рвет и мечет (наконец-то), кстати, Уорнер тоже так считает:

— Моя дорогая девочка…
— Что?
— Я так долго ждал этого момента.
— Какого ещё момента?
— Ты наконец готова, — отвечает он. — Готова дать отпор.

А потом мы с ней на пару охреневаем, когда:

— Я намерена прикончить твоего отца, — напоминаю ему, — и свергнуть Восстановление.
Он всё еще улыбается.
— Я серьезно.
— Знаю, — отвечает он.
— Тогда хватит надо мной смеяться!
— Я и не думал – отвечает он мягко. – Просто любопытно, — пауза — примешь ли ты мою помощь?!

Между прочим, соглашается она не сразу. Кажется, Соня и Сара не до конца долечили ей голову.

Кстати, все мои сожаления по ходу чтения «Уничтожь меня» с торицей окупились на первых страницах «Зажги меня». Джульетту вводят в курс дела «Уорнер не зло из преисподней», и я выдыхаю, а ей стыдно.

Уорнера в книге было не просто много, а до хрена, чему я очень и очень рада. Не рада я была в тот момент, когда Джульетта снарядилась глядеть, что стало с «Омегой». Я уже пережила уничтожение «Омеги» с кучкой выживших, а теперь пришлось еще раз поежиться в компании Джульетты.

Ледяные пальцы крадутся по моим штанинам, сжимаются на коленях и дергают меня вниз.

Еще я подозревала, что назад она сразу не вернется, а мне не хотелось полкниги слушать ее пререкания с Адамом, о них я тоже подозревала. Вру, еще я боялась, что прежние чувства вернутся, и Уорнер умрет от разрыва сердца.

О том, чтобы мои опасения не оправдались, позаботился Адам. Он-то ни сном, ни духом о том, что за фрукт такой Уорнер, я бы на его месте вообще вызвала людей в белых халатах и попросила бы проверить свою благоверную на адекватность. Он же на своем месте топал ногами, хлопал дверью и повышал голос. Зря. Посмотрите на Уорнера – потрясающая выдержка. Да, он выломал ребятам дверь, обезоружил присутствующих (обожаю этот момент), но что бы ни происходило, Уорнер стоит себе поодаль, спокойно за всем наблюдает и на нападки в свой адрес реагирует чем-то цензурно-невозмутимым.

— ПОШЕЛ ВОН! — кричит Адам. — Убирайся к чертовой матери из моего дома, ты, кусок дерьма. И не возвращайся!
— Что ж, — отвечает Уорнер, наклоняя голову, и глядя на меня. — Не беда. Похоже, выбора тебе не оставляют, — он протягивает мне руку. — Пойдем?

Чувствуете разницу? Руку Уорнер поднял единственный раз и то, чтобы защититься.

Кулак Адама застывает в нескольких сантиметрах от цели, пойманный рукой Уорнера.

Это действие сопровождается угрожающим шепотом:

— Ради своего блага, тебе лучше со мной не драться, ты, идиот.

Я на этом моменте превратилась в лужицу талого снега.

Кстати, хотела пару слов сказать про Шерочку с Машерочкой, т.е. про Брендана с Уинстоном. Ребята забавные и все такое, но одному в районе 27, а второму 24 – почему я вижу их 16-летними подростками? Я одна их так воспринимаю? Почему Джульетта в 17 лет рассуждает о сирых и убогих, а Уинстон дает Брендану задание в стиле:

— Услышу, что кто-нибудь говорит, — предупреждает он — Лично отправлю Брендана пнуть болтуна по лицу.

Потому что у него с чувством юмора получше, да?

Ладно, двигаемся вперед. Для чего в книге нужен Кенджи? Кенджи сказал бы, что все это *тут бы он многозначительно указал на самого себя* просто дар божий, и мы должны быть благодарны за его появление на страницах трилогии. А я скажу, что повествование от первого лица не оставляет места для маневров. Джульетта не станет задавать сама себе провокационные вопросы, а Кенджи – запросто. А после таких вот задушевных бесед эта

миниатюрная зверюшка, которая порвет как тузик грелку, устроит земле родео и закусит жизненной силой какого-нибудь человечка

…как правило, начинала мыслить в верном направлении. А еще кто, кроме Кенджи, осадит Адама? Ну и кто, кроме Кенджи, сделает всех невидимыми? Всё, аргументы и факты, прекратите сыпаться со всех сторон, я уже поняла – Кенджи реально дар божий.

— И симпатяга!

Да, и симпатяга.

Что у нас дальше, а дальше Адам окончательно психанул и выдворил Джульетту на улицу, та в свою очередь чуть не раздолбала пейджер, полученный от Уорнера, щелкая кнопкой до тех пор, пока блондин не примчался на выручку. Мне хотелось тюкнуть ее головой о стену: вооот, смотри, как ведут себя некоторые! Еще раз начнешь канючить «синие глаза или зеленые» - твои выколю.

— Скажи, чего ты хочешь? — его голос полон отчаяния. — Скажи, что мне сделать, — просит он — И я это сделаю!

И она сказала. Хочу, говорит, забрать всю эту кучку-могучку с собой, хочу, чтобы мы вместе свергали Восстановление и пели Kumbaya. К чести Уорнера, он даже не засмеялся.

Я буквально вижу, как он думает – перебирает варианты с невероятной скоростью – ищет решение.

И находит. Он хочет забрать шайку-лейку с собой на базу и заселить в личный тренировочный комплекс. Кенджи ломается для приличия, а потом соглашается на это предложение. Уорнер уезжает с Джульеттой и обещает вернуться на следующий день за остальными. Остальные «в восторге», очень ему «верят», и штаны у них «сухие».

По возвращении на базу ведет себя Уорнер сдержано. Джульетта жалуется ему на Адама, вроде такой он сякой, обвинил меня во влюбленности в тебя, а я ему ничего не ответила, мол, что скажешь, Аарон? Нормально я поступила? Аарон впадает в ступор, он уже разок осмелился спросить, любит ли она Адама, на что получил: «Не знаю». В дебри «любишь ли ты меня, раз не любишь Адама» он еще не заглядывал, ссыкотно. В общем, парень прячется в своем кабине, а Джульетта отправляется воровать его мыло.

Тут случается один из самых любимых эпизодов третьей части. Чистая и благоухающая Джульетта (раньше ей доставалось только мыло хозяйственное, как я поняла) ложится спать и рассуждает о жизни да о любви. Читая 31-ю главу, я просто не успела расчувствоваться, хотя и прониклась. Но когда дело дошло до перевода, иными словами, когда пришлось замедлиться и подзависнуть над ее рассуждениями, тогда я здорово похныкала. Джульетта анализирует свои чувства к Адаму: откуда они взялись и куда делись. В ее голове рождаются настолько верные мысли, что мне хочется девчонку обнять и в лучших традициях Уорнера заявить: ну наконец-то! До нее доходит, что влюбленность в Адама – результат детской симпатии, помноженной на необычность обстоятельств и собственную забитость. А еще помните белую птицу, которая ей вечно снилась? Она увидела аналогичную татуировку на груди Адама и решила – вот оно, это знак. Но тут девчонку осеняет:

Белая птица с золотой макушкой вроде короны на голове.
Мальчик со светлой кожей и золотистыми волосами, лидер Сектора 45.
Это был он, всегда. Всё это время.

Етить колотить! Как быстро переобулась. Ну ладно, если честно, то это офигенно, мне даже в голову не приходило провести такую вот аналогию – генеалиссимо. Но потом до нее доходит еще кое-что важное:

И пусть я много не понимаю, но точно могу сказать: если бы Адам любил меня, на самом деле любил, он бы так себя не повел. Не предпочел бы мою смерть. Ни по какой причине!
Я знаю это наверняка, потому мне доказали обратное.
Потому что я умирала.

Вот именно, думала я, покрываясь мурашками.

Уорнер сказал, что любит меня, а я его оттолкнула, оскорбив, накричав и солгав. И вот, когда он мог остаться в стороне, пассивно смотреть на мою смерть – он этого не сделал.
Он придумал, как спасти мне жизнь.
Ничего не требуя взамен. Без каких-либо ожиданий. Зная наверняка, что я влюблена в кого-то еще, он все равно спасал мою жизнь, и при этом понимал, что будет вынужден вернуть меня другому.

Нет, я оценила этот поступок еще в конце второй книги, но приняла его как нечто само собой разумеющееся. Я забыла, что буквально накануне Джульетта Уорнера буквально растоптала, он все еще был ходячей кровоточащей раной. Это то, ребята, чего не купишь за деньги или ресурсы, предпосылкой тому не являются вера, надежда, дружба или даже любовь. В данной ситуации у Уорнера не было никаких преимуществ перед Адамом. Это иное. Это большее. Помните притчу о Соломоне и женщинах, не поделивших ребенка? Уорнер – та самая, которая отреклась от малыша, только бы тот жил, а Адам… вторая.

В общем, когда той же ночью Джульетта намылилась жимолостью в кабинет Уорнера, я ожидала салютов и фейерверков, а получила новую порцию слезок:

— Они были подарками на мои дни рождения, — говорит он. — Каждый год с пятилетнего возраста. До тех пор, пока мне не исполнилось восемнадцать, — небольшая пауза. — На мой девятнадцатый день рождения он не приезжал.

И это Уорнер о шрамах на своей спине. Вообще, разговор изначально зашел в какое-то грустное русло, но я продолжала надеяться. Сколько я уже ждала хоть каких-то подвижек со стороны Джульетты, но все обламывалось. Вот ей приснился кошмар, она обняла Уорнера, он остался и хренакс – пошли разборки. На этот раз все было еще хуже:

— Я люблю тебя, — говорит он, его слова кажутся одновременно и грубыми, и мягкими. — Я люблю и этого мало. Думал, мне хватит и ошибался. Думал, смогу за тебя побороться и ошибался. Потому что я не могу. Даже в лицо посмотреть тебе не могу…
— Аарон...
— Скажи мне, что это неправда, — говорит он. — Скажи, что я ошибаюсь. Скажи мне, что я ослеп. Скажи, что ты любишь меня.

Мямля что-то замямлила, а я подумала: повезло тебе, что ты ненастоящая. Хотелось ее ущипнуть. Алё, ты же только что по-умному рассуждала, у тебя же есть к нему чувства, хватит нервы трепать и ему, и мне! Но ей хоть бы хны. Там ведь еще один разговор в подобных тонах был, а завершился он мямлиным предложением «давай дружить», на что Уорнер сказал:

— Боюсь, твоя дружба станет моим концом.

За что боролось, дорогая, за что боролась…

А потом она пускает слюни, глядя на то, как Уорнер жмет от груди хренову тучу кило, и это замечает Кенджи:

— Так это тебя возбуждает, а?
Я не шевелюсь, пойманная с поличным. Кенджи отпускает смешок.
— Я раньше не видела его в спортивных штанах, — стараюсь, чтобы это прозвучало нормально. — И в шортах не видела никогда.
Кенджи приподнимает бровь:
— Держу пари, что видела без них.

В оригинале еще смешнее:

“I’ve never seen him in sweatpants before.” I try to sound normal. “I’ve never even seen him in shorts.” Kenji raises an eyebrow at me. “I bet you’ve seen him in less.”

Обожаю подобную игру слов.

Ну и что мы имеем? Ледниковый период! Уорнер практически не общается с Джульеттой, Джульетта делится с кучкой-могучкой своими планами по свержению режима, даже Касл впечатлен, да что там Касл, даже я ниче так, поверила. Кенджи житрожопно приводит на базу Адама и Джеймса, хотя Джульетта русским английским языком ему сказала:

— Я хочу, чтобы Адам был счастлив, Кенджи, я, правда, этого хочу. Но он и я – вода, которой некуда течь.
— В смысле?
— Вода в вечном покое, — поясняю я. — Какое-то время она прекрасна. Ты можешь ее пить и утолять свою жажду. Но она портится, если застаивается. Теряет свою свежесть. Становится ядовитой, — я качаю своей головой. — А мне нужны волны! Мне нужны водопады. Я мечтаю о быстрых течениях…

Старший Кент опять скандалит с Джульеттой, а Джульетта скучает по былым разудалым временам с Уорнером. Я фыркаю и даже разговаривать с ней не хочу на эту тему.

В этот период случается еще одна презабавная глава, в которой Уорнер учит Джульетту драться. Девчонка подмечает, какой прекрасный из Уорнера вышел учитель, какой он терпеливый и вообще душка. Но это внизу, наверху они запираются по разным комнатам и больше не секретничают.

Все меняется в день рождения мамы Уорнера, которая уже очень давно болеет (недуг схож со способностью Джульетты, только в разы хуже, ее прикосновения причиняют боль ей самой и больше никому). В это же утро Джульетта узнает тайну кольца на мизинце Уорнера. История за ним стоит грустная, но в душу западает именно эта фраза:

И затем мама сняла его со своей руки и надела на мой большой палец, добавив: «Если ты спрячешь свое сердце, он никогда не сможет его у тебя отнять».

Я опять хлюпаю носом, а Аарон собирается навестить мать, плюс берет в поездку Кенджи с Джульеттой, чтобы те попрактиковались на улице. Ах да, Джульетта всерьез учится не только рукопашному бою, но и контролю над своими силами, особое внимание уделяя проекции. Так вот, в условленное время пунктуальный_как_никто Уорнер не вернулся, и Джульетта сама отправилась за ним, благо знала, куда топать.

Она возвращается туда, где ее почти_убили.

Я не могу вернуться в этот дом, не ощутив при этом тошноты. Здесь всё какое-то не такое. Всё неправильное. Мертвое. Что-то случилось.

Поднимается наверх.

Передо мной три двери. Три комнаты.
Та, что слева, принадлежала Уорнеру. В ней я проснулась однажды.
Средняя – это ванная. Мне приходилось в ней мыться.
Правая, та, что в конце коридора – спальня его мамы. Ее-то я и ищу.

Превозмогая страх, Джульетта доходит до двери и заглядывает в комнату. Внутри все стерильно, аккуратно, ярко, огромное количество фотографий.

Белокурая женщина. Белокурый мальчик. Вместе.
Им никогда не постареть, отмечаю про себя. Все снимки сделаны примерно в один период времени. По ним не проследить взросление малыша. Мальчик на фото вечно юн, неизменно напуган и всегда крепко держится за руку леди, стоящей рядом с ним.

Здравствуйте, мурашки, давно не виделись.

Но этой леди здесь нет. И медсестры ее нет.
Аппараты выключены.
Свет погашен.
Кровать пуста.
Уорнер сжался в углу.

Я, блин, в который раз вижу эти строки и в который раз глаза на мокром месте.

И мы — кавычки, перепутавшие небо с землей, цепляемся друг за друга, приговоренные пожизненно; пойманные в судьбы, которых не выбирали.

По возвращении на базу оказывается, что Адам научился контролю над своей силой, Джульетта умеет отключать свою, и теперь режим «по умолчанию» может катиться к черту. Кажется, того она и ждала, чтобы не вышло как в первый раз, чтобы не думать: мой ли это выбор или опять я все напридумывала. В ту секунду, когда «курица или рыба» превращается в «что угодно», она понимает, что за самым желанным на свете ходить далеко не надо, надо лишь вызвать лифт и сказать на конец:

— Я люблю тебя, — говорю ему снова. — Люблю и хочу, и тогда хотела, до ужаса просто хотела, и до сих пор хочу, я хочу тебя прямо сейчас…

И потом время останавливается, звезды взрываются, планета врезается в Джульетту, а Аарону грозит сердечный приступ. И это прекрасно, друзья мои. Хотя этому моменту не сравниться с вот этим:

Ладно, умываемся холодной водой и идем дальше. Джульетте сшили новый костюм, а еще сказали, что пока она поддерживает «электрикум» (о нем говорилось в части номер два), ей не страшны даже пули. Логично, бегала же она сквозь бетон, даже не поцарапавшись в процессе. И все равно я такая 0.0 штааа!?

Великолепным был момент болтологии Уорнера с Джеймсом, мелкий узнает, что блондин не просто тусуется с ними на базе, а является главнокомандующим Сектора 45, которого по идее надо завалить на землю и добить ногами. Уорнер, возможно, побоялся, что Кент младший и впрямь его запинает, а потому сказал:

— Теоретически, я должен работать на Восстановление. Но, как мы видим, приютил группу мятежников на военной базе правительственных сил – более того, на личной территории – и поддерживаю повстанцев на пути свержения текущего режима, а потому я бы сказал – нет. Я точно не работаю на Восстановление. Я совершил измену, — говорит он Джеймсу. — Преступление, которое карается смертью.

А потом сидит и думает: что это сейчас было? Ох, Уорнер, ты только что левелапнулся в моих глазах в очередной раз.

Затем Уорнер делится с ребятками ошеломляющей новостью:

— Мой отец, — говорит он спокойно, — находится на корабле. Посреди океана.

И они решают заманить сволочугу на берег. Устраивают обращение к народу, показывают сценку «вырви дерево и сожги его на глазах у солдат Сектора 45». План Джульетты удается, жители и военнослужащие этого сектора переходят на сторону сопротивления. Андерсон прилетает добить противную девчонку, но поскольку его домик занят хитрой лисой, он снимает «теремок» в порту.

А тут еще один гениальный эпизод происходит. Уорнер узнает о своем родстве с Адамом и Джеймсом. Кстати, вы заметили, как Джеймс похож на Уорнера? Светловолосый (только глаза Адама и папки дебильного), невозмутимый, спокойный. Так вот, как оно было… было оно случайно и было оно сильно, а потом Уорнер произнес такие слова:

— Я в красках могу представить, какими были его отношения с моим отцом, — говорит Уорнер, качая головой. — Вот только как он сумел пережить это все, сохранив больше человечности, чем я?

Мы все поворачиваем головы на Адама и даже жалеем, что были к нему так строги на протяжении этой книги.

А потом начинается война, на корабль отправляются только Кенджи и Джульетта. Невидимость + Суперсила. На этом моменте я недоуменно поглядывала на процент прочитанного в киндле: 98%. Два процента – это страниц пять, ей богу. Как Тахира планировала уместить развязку на пяти страницах? Но ей удалось начинить «остаток» таким напряжением, что люди в метро (а дочитывала я книгу в метро) с беспокойством косились на мой диковатый видок, я ж бесхитросно проявляю эмоции: смеюсь и плачу хоть где. Пока Джульетта просто бегала по кораблю и вышибала двери – это еще куда ни шло, но когда она пол проломила… знатно получилось. Дышать я перестала на этом моменте:

И пусть моя участь уже предрешена, я все равно могу кое-что сделать напоследок. Тянусь ладонями вверх. Хватаю лодыжки Андерсона. Сжимаю свои кулаки.
И кости крошатся в моих руках.

О.о Яркое воображение не всегда клевая штука.

Затем:

И я стреляю ему в лоб.

Плюс емкая 74-ая глава:

Дважды.
Один раз за Адама.
Один – за Уорнера.

Фуф, можно выдыхать, жать Джульетте лапку и нестись обратно. Она, Кенджи (на ее плечах, между прочим) и Шерочка с Машерочкой номер два, это которые Соня и Сара, возвращаются на базу. И меня распирает от гордости за тряпочку, которая (правильно сказал Кенджи):

...была капец какой странной. Мегаплаксой. Королевой драмы. И вечно ныла. Всё. Чертово. Время.

И это она забирается повыше, включает громкоговоритель, охватывающий весь сектор, и чеканит слова:

— Я – Джульетта Феррарс, и я возглавлю эту страну. Я брошу вызов любому, кто выступит против меня!

А после выходит в люди.

Оглядываясь вокруг, я вдруг понимаю, теперь они – мои солдаты.

Очередная волна гордости.

Иду вперед, уговаривая ноги двигаться, умоляя кости сохранять твердость, держать меня до конца этого дня и всей моей жизни.

Ох, ну тут все как кино, когда худшее позади, главный герой жив, еще и умничать умудряется.

Девчонка забирается на крышу одного из бараков и выглядывает своих друзей, момент затягивается, и она практически отчаивается, но тут все потихоньку выгребаются, кто откуда. Мне радостно, но…

Я по-прежнему сосредоточенно оглядываю толпу, ожидая появления моего последнего друга, ожидая, что он вот-вот нас найдет. Но его все нет.

Что значит, его нет, Тахира? Ты решила убить Уорнера? Мавр сделал дело, мавр может уходить? Вроде как вселил в Джульетту уверенность, придал ей ускорения, показал небо в алмазах и почил с миром? Хочешь, чтобы она раскрошила всю эту чертову планету, как лодыжки Андерсона?

Слава богу, все обошлось.

Металлическая крыша дрожит под моими ногами. Оборачиваюсь на звук, сердце гулко стучит, и я вижу руку, ухватившуюся за край.

Пожалуй, у всех отлегло на этом моменте.

— Знаешь, — он шепчет мне прямо в ухо, — теперь целый мир явится по наши души.
Я отклоняюсь назад и заглядываю ему в глаза.
— Пусть попробуют, жду не дождусь.

И закончить я хочу пророческой цитатой из Уорнера, он произнес эти слова в первой книге во время побега Джульетты:

– Ты могла бы полюбить меня. – Он улыбается странной улыбкой. – И нам не было бы преград. Мы изменили бы мир, я сделал бы тебя счастливой…