0 Сборник эссе о смерти в культурном зеркале Европы

Читая первую треть книги я была в восторге. Череда узнаваемых писателей, вокруг которых танцует Харт Ниббриг, четкий ритм переведенного текста — от всего этого было сложно оторваться. Но дальше текст стал откровенно спотыкаться. Чувствовались отдельно стоящие проработанные эссе и чисто посредственные. Несомненную красоту тексту эссе добавляет искусное цитирование первоисточников. И это будет не тот случай, когда автор, склонив покорно голову, ведет исследовательскую работу, нет же, он, подражая своим кумирам, сам себя уже мнит ими, стараясь прыгнуть поверх цитат.
С одной стороны у автора любовь к теме смерти ощущается буквально в каждой строчке. Но с другой - не обходиться без самолюбования собственным вкусом.
Общие впечатление сложилось, будто философ наклевал по зернышку информацию то тут то там, причем не далеко улетая от привычного ореола обитания. Куда-то дальше Европы сунуть нос не удосужиться. Заметки Харт Ниббрига не схожи на построенную на новых понятиях собственных систему, как у Ролана Барта. Собственно, они больше похожи на описательное зацикливание вокруг феномена. В определенной мере это добавляет тексту обворожительной грации, но местами превращает в размытое нечто.
Выуженные из университетских программ списки литературы и музыки обросли узорчатыми барочными орнаментами рассуждений вокруг точек смерти. Немного захвачено до, но слишком замахиваться и говорить о после Харт Ниббринг не будет. Рассуждения о религии будет держать на коротком поводке, для него это всего лишь дополнительная характеристика, не более. Также слишком далеко заглядывать в историю тоже не будет, ограничиться в основном 19 и началом 20 века (лишь одна часть главы застронет современную музыку). И выглядит это до несуразицы смешно, будто он держал перед собой руководства, написанные до 50-х, старой школы и тщательно конспектировал. Современное автору видится «узким и плоским» как, упоминаемая более приближенная к сейчас, не-классическая музыка.

Если здесь, в режущей ухо простоте, выражается и выстраивается на продажу жизненное чувство молодежи no-future и no-presence (без будущего и без настоящего), то провозглашаемая агрессивность в предыдущих примерах предстает как выплеснувшаяся наружу слабость и как жесткое, из последних сил, выражение безывыходности, связанное с тем, что внешнее давление общества пробило днище корабля жизни.

Возможно, в связи с дистанцированием Хартом Ниббригом от современности, мне в книге было слишком мало кинематографа. Это же настоящее невспаханное поле для эстетических рассуждений! Но в Эстетике смерти будут лишь крупицы.

Он объектив на вояку навел, а тот — на камеру ствол.
И кадр замутился, и резкий обрыв —
Это все, что успел захватить объектив.

Огромным минусом книги назову плохого качества иллюстрации. Изобразительная четкость возможно добавила бы немного баланса к плавающему тексту, но в нынешнем его виде, только четкие, идеально подходящие для татуировки, веселые скелеты, танцующие над каждой главой, по настоящему красят книгу. Все остальные сопроводительные иллюстрации так же смяты, как и текст местами. У меня оставило гораздо более яркое впечатление издание собрание гравюр Ропса , где рисунки перемежаются ядовитыми и точными цитатами. Вероятно эмпирические познание смерти для меня, в этом случае, более уместно, чем самолюбовательные тексты восхищенного смертью.

Дальше...

Пока не стукнет крышка гроба
Страданье душу затмевает
Но стоит кинуть землю на прощанье
Как все смолкает