Цитаты из книг — Николай Кузанский

Высший смысл законов рассудка в том, чтобы не делать другому, чего не хочешь себе, предпочитать вечное временному и чистоту и святость – греховности и грязи; этому и служат законы, выведенные святыми законодателями из самого рассудка и провозглашенные сообразно различиям места и времени для исправления людей, погрешающих…

Наш конечный разум, двигаясь путем уподоблений, не может поэтому в точности постичь истину вещей. Ведь истина не бывает больше и меньше, она заключается в чем-то неделимом и, кроме как самой же истиной, ничем в точности измерена быть по может, как круг, бытие которого состоит в чем-то неделимом, не может быть измерен…

Максимальная истина есть абсолютный максимум. Но максимально истинно то, что этот простой максимум или существует, или не существует, или существует и не существует, или не существует и не не существует: ничего больше ни сказать, ни придумать невозможно.

Во всех вещах мы замечаем дарованное Богом естественное стремление существовать наилучшим образом, какой только доступен природе данного свойства.

Никто, однако, не может войти в Царство Божие, не сложив с себя царство мира сего через смерть; в самом деле, смертный должен сложить с себя свою смертность, то есть способность умереть, а это совершается лишь через смерть; только тогда он сможет облечься в бессмертие.

Христос есть путь именно потому, что он человек, через которого каждый человек имеет доступ к Богу, конечной цели желаний.

...только человеку, который хочет в умудренном незнании допытаться от них, что они суть, как и для чего существуют, все вещи отвечают: "От себя мы ничто, и от себя не можем тебе ничего же и ответить, потому что даже сами себя не понимаем и лишь тот один, чьей мыслью мы суть то, чего он в нас хочет, повелевает нами и знает…

Натурфилософы говорят, что влечению к пище предшествует некое болезненное чувство в преддверии желудка, побуждающее природу, которая стремится к самосохранению, подкрепить себя. По-моему, точно так же и сильное удивление, начало философии, предшествует жажде познания, благодаря которой интеллект, чье бытие есть понимание,…

Что легче, чем верить в Бога? Что сладостнее, чем любить Его? Как сладостно иго Твоё и как легко бремя Твоё, мой единственный наставник.

Как же я владею Тобой, Господи, если я недостоин даже появиться перед Твоим лицом? Как до Тебя, совершенно неприступного, доходит моя молитва? Как мне молить Тебя? Ведь нет ничего нелепее, чем просить у Тебя в дар Тебя Самого, когда Тобой полно всё во всём. И как Ты подаришь мне Себя, не подарив мне вместе небо, землю и…

Если Ты не смотришь на меня очами благодати, причина тому я сам, потому что сам проложил между нами разделение, отвернувшись от Тебя и обратившись к чему-то другому, что Тебе предпочёл. Но даже и здесь Ты ничуть не отвращаешься от меня; Твоё милосердие следует за мной, ожидая, не захочу ли я когда-нибудь снова обратиться…

я существую, поскольку ты на меня смотришь, а если отвернёшься от меня, моё существование сразу прекратится.

И никак, никаким воображением ты, Господи, не даёшь мне представить, что ты любишь что-то другое больше, чем меня, потому что ведь одного лишь меня никогда не оставляет твой взор, а поскольку где глаз, там и любовь, то и я убеждаюсь в твоей любви ко мне, раз глаза твои всегда пристально смотрят на меня.

Поскольку разыскание ведётся все-таки исходя из подобий, нужно, чтобы в том образе, отталкиваясь от которого мы переносимся к неизвестному, не было по крайней мере ничего двусмысленного; ведь путь к неизвестному может идти только через заранее и несомненно известное. Но всё чувственное пребывает в какой-то постоянной…