Эмма Клайн: «Мы вынуждены представлять, что происходит у мужчин в голове»

Автор: Хэдли Фримен (Hadley Freeman)

На многочисленных фотографиях Эммы Клайн , появившихся в СМИ в 2016 году, когда была опубликована ее чрезвычайно успешная первая книга Девочки , она, как правило, выглядела одновременно суровой и хрупкой, защищающейся и в то же время открытой. Со времен публикации книги Зэди Смит Белые зубы в 2000 году ни одной молодой женщине не удавалось произвести такого фурора своим дебютным литературным романом, и сейчас, как и в случае со Смит, люди были очарованы как автором, так и ее книгой. Клайн, которой тогда было 27 лет, получила почти беспрецедентный аванс в размере двух миллионов долларов, а права на фильм были проданы еще до того, как книга была опубликована. Ее фотографировали для журнала «Vogue», брали интервью для «New Yorker», словом, чествовали повсюду. И все же она всегда выглядела так, будто затаила дыхание, словно наблюдала за чем-то ужасным, приближающимся на горизонте. Поэтому я немного удивилась, что на экране моего компьютера в Zoom меня встретила расслабленная и улыбающаяся молодая женщина, которой сейчас 31 год.

«Я редактирую роман, который написала в прошлом году, но только урывками. Мне никак не удавалось работать сосредоточенно, и я завидую тем людям, у кого это получилось. Я просто чувствую себя ужасно глупо, как будто я потеряла всю индивидуальность», – смеется она, когда я спрашиваю, как она проводила время на самоизоляции. «Я надеялась сдать окончательный вариант к концу лета, но время как будто склеилось».

Клайн беседует со мной находясь у себя дома в Лос-Анджелесе, где она одна жила последние пять месяцев, с тех пор как в марте переехала из Нью-Йорка. «Это было очень странное время для переезда. Я прожила в Нью-Йорке девять лет, и он мне очень нравился, но там все очень хорошо осведомлены о социальном и профессиональном контексте каждого. Такой сплоченный опыт жизни может быть плюсом жизни в Нью-Йорке, в Лос-Анджелесе же все более изменчиво. Здесь нет этого контекста, что мне действительно нравится», – говорит она. Как и в «Девочках», с их туманным, но точным воспоминанием о Лос-Анджелесе 1969 года, Клайн может сделать описание одновременно элегантно небрежным и приятно украшенным.

Сегодня мы говорим о публикации ее первого сборника рассказов под названием «Папочка» («Daddy»), хотя ни у одного рассказа в книге нет такого названия. «У этого слова есть такое невинно-сладкое значение, но оно также несет на себе весь определенный культурный багаж, эту странную психосексуальную идентичность, связанную с динамикой власти. Я вижу, как эти темы возникают в моей собственной работе снова и снова».

В «Девочках» Клайн изобразила культ, похожий на семью Мэнсона, сосредоточившись – как следует из названия – на женщинах, а не на мужском лидере культа. В «Папочке» же Клайн обращает свое внимание в основном на мужчин. Она сказала, что писала рассказы более десяти лет, и когда она собрала их вместе, то поняла, что их объединяет одна тема – «закатные годы определенной мужской фигуры». В первом рассказе «Что вы можете сделать с генералом» некогда жестокий отец, а теперь пожилой человек, сталкивается с неуважением своих взрослых детей (название взято от одноименной песни о бесполезности отставного армейского генерала из фильма «Белое Рождество» 1954 года). В рассказе «Сын Фридмана» бывший кинорежиссер сталкивается с различными разочарованиями на склоне лет, включая более успешного друга и разочаровывающе неудачливого сына:

Было почти неловко, как горячо Джордж верил, что все будет становиться лучше и лучше, что жизнь – это непрерывная череда успехов, что мгновения становятся только ярче и приятнее. Потом Джордж развелся и переехал в Нью-Йорк, после чего его карьерный рост постепенно замедлился, а затем и вовсе остановился.

В рассказе «Парк Менло» Бен, которого публично опозорили за что-то неопределенное, пытается начать все сначала в роли гострайтера, при этом используя прописанные лекарства для того, чтобы забыть о том, как он разрушил свою жизнь.

«Это одна из историй, которые я написала за последнее время, и она больше других связанна с тем, что недавно происходило», – говорит она, имея в виду движение #MeToo. «Я не планировала писать о мужчинах, я думаю, это стало последствием жизни в обществе, где вы вынуждены представлять, что происходит у мужчин в голове».

Истории в основном рассказываются с точки зрения мужчин, поэтому читатель знает, как герои оценивают свое поведение: «когда официантка ушла, оставив Ричарда наедине с сыном и плачущей девушкой, ему запоздало, как во сне, подумалось, что она скорее всего подумала о том, как плохо он поступил», – думает отец в «Северо-Восточном Региональном», после издевательств над подругой своего сына-подростка в ресторане.

«Я думаю, что просто живя жизнью женщины, к сожалению, вы получаете довольно хорошее представление о том, как думают мужчины», – говорит Клайн. И все же она представляет своих мужских героев без осуждения. «Меня всегда интересовали истории, в которых люди рассказывают о том, как они себя видят. Это то, о чем часто говорили в последнее время, поскольку именно мужчинам приходилось публично извиняться и представлять свое видение событий. Я не заинтересована в том, чтобы критиковать своих героев, чтобы вы и читатель смогли почувствовать некоторое моральное превосходство над ними. Я пытаюсь воспроизвести что-то из их мыслей. Я всегда возвращаюсь к своему собственному сознанию, к тому, каково это – быть внутри головы, и я хочу дать всем преимущество обладания этой целостностью», – говорит она.

Щедрость Клайн по отношению к этим мужчинам особенно примечательна, учитывая, что она написала о своем собственном опыте сексуальных домогательств: писатель, который лапал ее после того, как она выиграла литературную премию, фотограф, который уговаривал ее позировать на кровати, пока она не начала плакать, бойфренд, который душил ее во время драки.

«Я думаю, что если извлечь мораль из насилия, которое я испытала, физического или другого вида, то за ним можно увидеть нечто, имеющее больший смысл, что-то, что следует логике, и если есть одна вещь, которую я знаю о людях, это то, что они не следуют логике». Вместо этого, говорит она, люди действуют способами, «которые мотивированы агрессией или страхом». У нее нет времени на популярную в настоящее время теорию о том, что писать о таких мужчинах, значит проявлять к ним достоинство и внимание, которое они не заслуживают.

«Чтение и писательство – это не одобрение. Я постоянно возвращаюсь мыслями к любопытству, и мысль о том, что вам не интересно, как эти мужчины видят себя, непонятна для меня, особенно когда культура очарована этими мужчинами».

Клайн играет на этом культурном увлечении наиболее очевидно в рассказе «Белый шум», которого нет в «Папочке», его опубликовали в The New Yorker в июне, рассказ представляет воображаемые мысли Харви Вайнштейна в ночь перед оглашением его судебного приговора. Поначалу Вайнштейн кажется просто жалким, бродящим в темноте в одиночестве и воображающим свое триумфальное возвращение. Затем он вспоминает, как он заставлял людей давать ему то, что они не хотели давать: «Некоторые люди сопротивлялись, некоторые нет. Некоторые люди замирали, не двигаясь; некоторые начинали смеяться от неудобства. Он наслаждался всем этим, даже менее значимыми победами – они были похожи на разные вкусы мороженого. И, в конечном счете, он всегда получал свое, другой же человек тяжело дышал, щурился, переминался, на лице – новое чувство стыда».

Одним из адвокатов, работавших на Вайнштейна, был американский адвокат Дэвид Бойс, который помог Вайнштейну нанять частных детективов, чтобы те раскапывали грязные факты об обвинительницах Вайнштейна, чтобы дискредитировать их. Бойс также был адвокатом бывшего бойфренда Клайн, который в 2017 году обвинил ее в плагиате своей работы в черновике «Девочек». В мае того же года Клайн получила 110-страничный черновик жалобы с именем Бойса, который включал 13 страниц частных разговоров между Клайн и ее бывшими партнерами, а также ее интимные фотографии. Они были взяты с ее старого компьютера, который теперь принадлежит бывшему бойфренду, и адвокаты утверждали, что они противоречат рассказу Клайн о том, как он обращался с ней во время их отношений.

Захватывающая дух ирония состояла в том, что автор, чей дебютный роман был о том, как мужчины эксплуатируют женщин, сама подверглась такому отношению. В конце концов, частные сексуальные подробности были удалены из жалобы, и в 2018 году судья отклонил обвинения в плагиате. «Не было и минуты без обвинений во время публикации "Девочек"», – говорит Клайн, что, по крайней мере, частично объясняет ее напряженный вид на фотографиях того времени.

Это первое большое интервью, которое Клайн дала с тех пор, как дело было закрыто, и ее руки дрожат, когда она чувствует, что сейчас зайдет разговор о нем, но ее голос остается твердым. Она говорит, что встреча с Бойсом не имела ничего общего с ее интересом к Вайнштейну, но соглашается с тем, что обвинения против нее «расширили мое понимание того, насколько вещи вокруг могут быть темными»: «Если бы меня спросили раньше, что действительно ли люди продолжают использовать такие средства против женщин сейчас, я бы сказала, что нет. Поэтому видеть, как это происходит, было очень удивительно и, очевидно, болезненно».

Использование сексуального прошлого женщины против нее всегда направлено на то, чтобы устыдить, и я спрашиваю Клайн, чувствовала ли она это или видела ли она это вопиющее злоупотребление властью. «Какие бы черты характера ни подталкивали вас к тому, чтобы стать писателем, они, вероятно, связаны с вашей сверхчувствительностью и чувством открытости миру. Так что я ни в коем случае не чувствовала себя хорошо защищенной. Было очень трудно не воспринимать это как неприкрытое нападение», - говорит она.

«Когда я собирала все рассказы вместе, я думал:
о черт, неужели мое мировоззрение такое мрачное?»
Фото: Брэд Торчиа/The Guardian

Клайн ненавидит клише о том, что этот опыт мог сделать ее сильнее – «я чувствую, что можно подтвердить как раз обратное», – но все же она ощущает, что это научило ее чему-то: «я больше не привязана к идее ждать определенного вида реакции от других людей на мою работу». Публичное обвинение «заставляет вас создать место, где вы ощущаете уверенность в себе и в своей работе, и я чувствую, что я сейчас именно там».

Клайн родилась и выросла в Северной Калифорнии. Она была второй из семи детей и виновато посмеивается над размером своей семьи. «Мои родители родом из больших семей, но мне очень интересно, каково это – воспитать семерых детей за 10 лет», – говорит она. Взросление в такой большой семье имело очевидные последствия для нее – интерес к групповой динамике, потребность в собственном пространстве – а также и менее очевидные.

«Нас было слишком много, чтобы выбраться посмотреть мир, поэтому мы никогда не ездили в отпуск. По умолчанию мы были совершенно изолированы в нашей семейной ячейке, и это привело меня к чтению и размышлениям о том, каков мир, и на что похожи другие семьи, что и подтолкнуло меня к актерству», – говорит она.

Клайн снималась в короткометражных фильмах, когда была моложе, «но писательство всегда казалось мне гораздо более естественным», – говорит она. «Я пошла в совершенно новую школу, которая была особенно открыта для современной художественной литературы, а вот мои успехи в чтении классики оставляют желать лучшего. Вместо этого я читала Дэниса Джонсона, Мэри Гейтскилл и Стивена Миллхаузера – книги, с которыми я могла почувствовать единство. И это сделало писательство намного более возможным, тем, чем я могла бы заниматься».

Во время учебы в Колумбийском университете она написала рассказ «Марион», который появляется в «Папочке» и который получил престижную премию Плимптона от Paris Review. Потом она написала «Девочек». Со стороны это выглядело как легкий солнечный подъем к литературной вершине. Пока внезапно не появились темные тени.

«Папочка» очень отличается от «Девочек», его стиль более четкий, чем мечтательность раннего произведения. Но он разделяет со своим предшественником чувство страха: в каждой истории есть тяжелое чувство, что что-то вот-вот случится.

«Когда я собирала все рассказы вместе, я думала: о черт, неужели мое мировоззрение такое мрачное?» – говорит она со смешком. «Это определенно не то, как я переживаю жизнь от момента к моменту. Но вижу ли я вещи, которые заставляют меня верить, что силы, стоящие за тем, как мы живем, являются зловещими или окрашены тьмой? Думаю, да».

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ